И вот тебе раз: у нас появился цыган по фамилии Белецкий, веселый парень с золотыми фиксами. Как-то его отправили в помощники Александру Бойкову, крепышу и передовику производства. После смены Бойков наказал Белецкому, чтобы он продул пыль в экскаваторе, протер ветошью все механизмы и подождал сменный автобус. Сам сел в КрАЗ с будкой. У раскомандировки Бойков спускается из кабины КрАЗа, а из будки выпрыгивает его помощник Белецкий. Вот вам и сказ про то, почему не бывает цыган в шахте.
В конце 70-х годов тогдашний директор рудника маркшейдер Михаил Малых съездил на Украину, где изучил новый метод работы. Для экономии фонда заработной платы помощников машинистов экскаватора сократили. Оставили только машинистов. Вместо помощников создали опергруппу. В неё входили: слесарь, наладчик, электрик, сварщик и водитель с КрАЗом. Звонишь по рации: надо переехать или отремонтировать какойто узел – приезжает опергруппа. Но, как известно, гладко бывает лишь на бумаге, а на деле часто случались накладки: то одновременно двум экскаваторам надо переехать на новые места, кабель оттаскивать; то у другого экскаватора порвался подъемный трос – нужны люди.
В ночные смены, если днем плохо отдохнул, то помощнику дашь рычаги, чтобы поработал. А сам покемаришь часок на полу кабины, согнувшись в три погибели. А сейчас как? Как-то после ночной смены приехал домой, у нас родни очень много, вот они попросили меня свозить на моем мотоцикле «Урале» в соседний район. Днем не поспал ни минуты и вышел в ночную смену.
Как назло, наш экскаватор поставили на подачу руды на фабрику. Я-то рассчитывал, что буду на вскрыше и попрошу водителей чуточку поспать. Счет рейсов вели мы сами, и я подкинул бы им несколько рейсов. Все равно погрешность при расчете взрывов маркшейдерами исчисляется сотнями тонн. Дали мне один БелАЗ, гружу его и носом клюю. Водой лицо ополоскал, не помогает. Тогда веду хронометраж БелАЗа, он рейс делает за 6 минут. Ага, после отгрузки я быстро набираю ковшом руду, ставлю на забой и засыпаю. Когда БелАЗ дает задний ход, у него автоматически срабатывает звуковая сигнализация. Слышу: «Ду-ду-ду!» Просыпаюсь и гружу. БелАЗ уходит, снова засыпаю на своем сиденье. Снова гудки. Таким образом, с перерывами, сплю по 3-4 минуты. Часа через полтора я, можно сказать, выспался. Бодрость вернулась ко мне. У этого метода, который проклинали все экскаваторщики, оказалась одна хорошая сторона. Но только для меня. Приходишь в ночную смену, которая начинается в 0.00 часов, а БелАЗов нет, они на ремонте. Днем хорошо выспался, что делать? Был бы помощник, как обычно, устроили бы «базарвокзал» до утра.
Прожектора экскаватора далеко светят два или три горизонта. Светлячки штурмуют прожектора и там же сгорают. Дуновение летней ночной прохлады чувствуется через форточки. Мысли устремились то ли в детство, то ли в будущее. Идиллия какая-то. Отрываю лист из журнала передачи и приема смен и пишу свои корявые думы. Потом уже стало привычкой в ночные смены брать ученическую тетрадь, чтобы разговаривать со своими мыслями. Так появились мои первые рассказы о том, что хорошо знал в этой жизни, о горняках.
Этот новый метод работы без помощников наделал нам делов: частые поломки горной техники, понижение производительности труда, участились производственные травмы, даже произошло ЧП со смертельным исходом. Гроза рудника и всего комбината Леонид Хаит, заместитель главного инженера комбината по технике безопасности, устал наказывать инженеров и рабочих горняков. И года через два от украинского новшества отказались навсегда.
В 1986 году мне довелось впервые пожать руку первому директору комбината Ондару Чимиту-Доржу Байыровичу. Дело было так. Оказывается, я выполнил план одиннадцатой пятилетки по отгрузке горной массы за 4 года и 3 месяца. Отгрузил более 1 000 000 тонн руды и пустой породы, за что меня Президиум Верховного Совета СССР наградил медалью «За трудовую доблесть». На сцене Дворца культуры Ак-Довурака получали высокие правительственные награды генеральный директор комбината Юрий Комаров, бурильщик Ооржак Кошкендей, сварщик Монгуш Владимир из фабрики и многие рабочие. И я был вызван на сцену. Эту медаль мне на грудь прикрепил председатель Президиума Верховного Совета Тувинской АССР Ондар Чимит-Доржу Байырович, приговаривая, что из комбината выходят люди, не похожие на других. Его слова оказались пророческими.
В сентябре этого же года на общекомбинатской конференции меня избирают профсоюзным лидером. Я не мог понять, за что меня так высоко подняли-то? На собраниях больших я не выступал, но на руднике слыл общественником, профком там и еще что-то. И вот из-за рычагов карьерного экскаватора попал в кабинет председателя профкома комбината «Туваасбест». Какая же на меня свалилась ответственность, членов профсоюза в комбинате было 3800 человек! Но слова: «И вечно в бой, покой нам только снится» снова засветились в моем сердце. Я в карман за словом никогда не лез и окунулся в профсоюзную жизнь, защищать рабочих от произвола, как говорится, бюрократов. До меня профсоюзными лидерами работали: Виктор Беляев, Сарыглар Хунай-оол Чувуртенович, Ховалыг Чигир-оол Хун-Хураганович, Дуктен-оол Деспи Кужугетович, Хертек Манчын-оол Сарыгларович.
Мне пришлось работать в профкоме комбината в его золотые годы. Мы постоянно становились победителем соцсоревнования среди министерства промстройматериалов СССР, а это было 75 предприятий по всему Советскому Союзу. Красные знамена – нам, большие денежные премии – нам. Комбинат стал получать миллионные прибыли. Эти деньги мы тратили, в основном, для улучшения жизни рабочих. Строили новые улучшенные бытовки, сауны, дома коттеджного типа по методу самостроя, рабочие в ночную смену питались бесплатно. Ввели грязелечебницу в профилактории. Рабочие сами строили свои коттеджи, а стройматериалы выделял и зарплату платил комбинат. Наши рабочие отдыхали бесплатно или за самую малую плату на берегах Черного, Балтийского морей, ездили по путевкам Интуриста за рубеж, поправляли здоровье на курортах, в санаториях Тувы и страны. Город Ак-Довурак стал республикой в республике, он мало зависел от Кызыла.
Я, простой горняк, работал на высокой должности рука об руку с руководителями комбината: с генеральным директором Комаровым, главным инженером Свавильным, главным бухгалтером Волковым, с новым генеральным директором Парамзиным и со всеми начальниками цехов и отделов комбината. Это были: Алексей Писаревский – директор обогатительной фабрики, Нина Стародубцева – начальник цеха обогащения рядовых руд (ЦОРР), Сергей Казанцев – начальник ТЭС, Владимир Бобылев – начальник транспортного цеха, Борис Устинов и Алексей Кирчанов – начальники ЦРММ, Любовь Хоменко, Нина Мартынова – начальники центральной производственной лаборатории (ЦПЛ), Николай Рогалев – начальник кислородной станции. Начальники отделов управления комбината: Елена Богданова – ОТиЗ, Борис Криницкий – производственный отдел, Надежда Бойко, Любовь Комарова – плановый отдел.
Что и говорить, у профсоюзного лидера с генеральным директором иногда расходились взгляды на одну и ту же проблему – были жаркие споры, но назавтра мы разговаривали как ни в чем не бывало. Тогда у меня в голове был один вопрос – как еще улучшить жизнь рабочих. Мне казалось, что мы живем еще посредственно, зарплаты маленькие, если сравнивать с зарабтоками таких же рабочих, к примеру, в Канаде. А это страна была одной из мощных поставщиков асбеста на мировой рынок. Там экскаваторщик за час получал до 17 долларов, и это было сказкой для нас. Вообще-то говоря, я с 24 лет стал зарабатывать большие деньги, больше, чем дипломированные инженеры. И нам, рабочим, в голову не приходило, что мы можем дальше учиться в институтах. «Зачем? Чтобы взбучки получать от рабочих да меньшую зарплату получать? Спокойно доработаю до пенсии и буду вдоволь отдыхать, как наши горняки-ветераны», – планировал я. Горняки ведь выходят на пенсию по второму списку за вредность: надо было поработать 12,5 лет беспрерывно на руднике. А я в 39 лет заработал свой вредный стаж. Но жизнь повела меня по своим неизвестным лабиринтам.
В 1990 году я с «Дугласом» Толей Зубиным и Виктором Сарыгларом смонтировали последний новый пятикубовый экскаватор под № 5. Два раза я был в рабочей командировке на самом большом асбестовом комбинате в мире, в «Ураласбесте» в г. Асбесте. Там были масштабы! За 100 лет освоения из асбестового рудника вывезли 2 000 000 000 тонн горной массы. Когда второй раз я приехал в г. Асбест как делегат из рабочих-горняков с генеральным директором Геннадием Викторовичем Парамзиным, то из Москвы прилетел бывший генеральный – Юрий Трофимович Комаров, который был избран тогда населением в народные депутаты СССР. С руководителями комбинатов «Ураласбест», «Оренбургасбест», «Кустанайасбест», «Туваасбест» и Анатольевским ГОК – где добывали голубой асбест для ракетостроения, с другими высокопоставленными лицами мы тогда создали Ассоциацию «Союзасбест». Это была наша лебединая песня.
Накатились роковые 90-е годы, крах Союза, постепенный развал комбината и спад экономики республики. На комбинате я проработал 24 года. Последняя должность – заместитель генерального директора по социальным вопросам. 3 марта 1993 года попрощался я со своими коллегами, на последней планерке сказал, что перехожу в туристический бизнес. Дело в том, что геолог рудника Владимир Загвоздкин «заразил» меня туристическими походами, альпинистскими восхождениями. Мир гор и камней стал моим миром. Кому же, как не горнякам, ходить по горам и долам родной земли. Года через два после моего ухода горно-обогатительный комбинат «Туваасбест» перешел в собственность республики. Его строил же Союз по своему стратегическому плану и имел только известную ему карту дальнейшего развития. На кой черт нам нужно было это энергоемкое предприятие! А один комбинат потреблял больше электроэнергии, чем все промышленные предприятия республики. Его безоговорочно надо было оставить федералам. С какой целью и для чего оставило себе в собственность комбинат «Туваасбест» новое правительство Республики Тыва?
В 2004 году «Туваасбест» и Ак-Довурак отмечали свой 40-летний юбилей. Много нас собралось – бывших ак-довуракцев, которые пламенную юность свою посвятили этому городу и горно-обогатительному комбинату. Наш родной комбинат тогда, я скажу, имел уже «инвалидность» первой группы. Я выписал тогда вот какие интересные факты. Комбинат «Туваасбест» выпустил в 1972 году 1 000 000 тонн асбеста, а в год 40-летия к 2004 году – 2 374 000 тонн. Данные по асбестовому руднику такие. Если в первые годы разработки месторождения начали работать на отметке +1060 метров, то в 2004 году нижняя отметка имела + 735 м, длина карьера 2 100 м, ширина 720 м, глубина 285 м; карьер имел 14 уступов. Всего за эти годы из рудника отгружено 225 270 000 тонн горной массы. Горно-подготовительные работы составили 164 848 000 тонн. Запас руды на тот момент составлял 108 030 000 тонн. Максимальная отгрузка горной массы в год составила 13 310 000 тонн.
Период развития комбината «Туваасбест», продолжавшийся почти 30 лет, я называю «ак-довуракской цивилизацией». Этот феномен в истории Тувы никогда не повторится. Если через одно-два поколения что-то здесь зашевелится, то это будет совсем не то, что было в эпоху «ак-довуракской цивилизации». По происшествии многих лет я отчетливо осознаю: все, что у меня было хорошее в жизни и что еще намечается впереди, заложено в годы моей трудовой деятельности на горно-обогатительном комбинате «Туваасбест».
(окончание, начало в №№69, 70)
Маадыр-оол Ховалыг, Народный писатель РТ
