Мой отец Салчак Сотпаевич Лопсан – один из видных деятелей Тувинской Народной Республики, языковед, внесший большой вклад в развитие тувинской письменности. Родился он 5 апреля 1909 года в местечке Кызыл-Даг Бай-Тайгинского хошуна. С 1927 по 1931 год учился в Коммунистическом университете трудящихся Востока. Будучи студентом, он активно участвовал в создании тувинской письменности, был переводчиком в экспедиции, которая привезла в Туву проект письменности и книги.
После окончания университета назначен вторым секретарем ТНРП Дзун-Хемчикского хошуна. Салчак Сотпаевич – один из первых директоров Книжного издательства. В 1932 году создал и издал Тувинский словарь, книгу «Правила тувинской грамматики», совместно с филологом Шавы выпустил двухтомник «Предложение в тувинском языке». В соавторстве с востоковедом А. Пальмбахом выпустил книгу «О чем говорят древние памятники Орхона и Енисея». Владел русским, монгольским, турецким, японским и китайским языками.
Салчак Сотпаевич занимал должности заместителя министра культуры ТНР, представителя Тувинценкоопа ТНР в Минусинске, заведующего научным отделом, а затем сектором истории Ученого комитета ТНИИЯЛИ. В 1949 году его исключили из членов КПСС «за буржуазно-националистические высказывания и непартийные разговоры». Его долго никуда не принимали на работу. Устроился на Реалбазу хлебопродуктов. В членах КПСС Салчака Сотпаевича восстановили в 1955 году. После этого его приняли литературным сотрудником, переводчиком в редакцию газеты «Шын». Вступил в члены Союза журналистов СССР.
К научной работе его больше не допускали. В семье у нас было шестеро детей. В школе, все десять лет, я училась под именем Наташи Лопсан, но получив аттестат, удивилась, оказывается, я - Надежда Тюлюш. Спросила у мамы: «Почему так произошло?». Она показала свидетельство о рождении, в нем значилось, что, действительно, я – Надежда Салчаковна Тюлюш, а в графе отец – прочерк.
“Отец твой боялся, что репрессия коснется детей, и записал всех на мою фамилию”, – ответила мама. Я тогда поняла, почему родители некоторых моих друзей запрещали им дружить со мной, говорили, что «я – нищенка, дочь контра». Да, мы очень бедствовали. Нам помогали соседи, родственники. Помню, поэт Светлана Козлова отдала нам лишнюю кровать. Соседка Петухова, пожалев нас, уступила свой маленький огород. После смерти отца нашу семью даже сняли с очереди на квартиру. Оказалось, незаконно.
Мы, несмотря ни на что, выполнили наказы отца – все получили высшее образование. Моя сестра Вера работала в налоговой инспекции, Зоя – учителем математики в школах № 3 и 9. Я же – инженер строитель, работала в СУ «Кызылпромстрой», Тувакомпосредкомпании, ГТРК «Тыва», Сбербанке. Отец мечтал, чтобы кто-то из его детей стал артистом. Его мечту осуществила младшая дочь Елена. Окончив хореографическое училище, танцевала в ансамбле «Саяны», потом руководила детским клубом «Ровесник». Помню, вечерами отец обучал старшую сестру Веру японскому языку, меня заставлял делать переводы с русского языка на тувинский и обратно.
Отец устраивал концерты, сам был очень музыкальным, хорошо исполнял горловое пение, играл на национальном инструменте, учил нас пению, танцам. А еще был заядлым охотником, рыбаком. Охотился обычно в местечке Эжим Улуг-Хемского хошуна, на родине нашей мамы Минчеймы Биче-ооловны Тюлюш – родной племянницы АдыгТюлюша Хемчик-оола, репрессированного и расстрелянного в 1937 году.
Умер отец в 1965 году. Однажды, после смерти отца, пришли какие-то люди и просили маму отдать им многочисленные рукописи отца. Мама почему-то все собрала и молча отдала. Также они забрали всю его богатую библиотеку. Документы отца мама отдала на хранение Е. О. Кара-оол – племяннице отца.
После первой конференции мы с сестрами решили ознакомиться с его документами. Выписали выставленные на выставке в музее названия документов и книг, обратились в первую очередь в партархив. В поисках нам очень помог директор Базыр Давааевич Монгуш. Среди документов – протокол № 20 заседания бюро Тувинского областного комитета КПСС от 17 ноября 1949 года. В нем указано, что отца 29 июня 1949 года исключили из членов КПСС за буржуазно-националистические высказывания и непартийные разговоры. Также справка № 20 от 24 ноября 1999 года: «Личное дело № 796, опись 1 было уничтожено». Других личных дел отца не было. Мы обращались в КГБ, но и там ничего нет. Встречались с бывшим работником КГБ Артемом Сюрюн-деевичем Борбак-оолом. Он подтвердил, что по указанию сверху личное дело нашего отца уничтожено им лично, долго извинялся.
В архиве Республики Тыва обнаружили трудовую книжку отца. Узнали, что он был награжден: орденом труда ТНР, медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», грамотой Совета Министров ТНР. Копии всех найденных документов после передали в фонд музея. Изучив стенографический отчет заседания Института языка и мышления им. Н. Я. Марра и стеннограмму по тувинскому алфавиту в Московском институте Востоковедения, консультируясь с учеными, я пришла к выводу, что мой отец, действительно, большой ученый.
В то время кому-то было выгодно отстранить его от научной работы, поэтому его оклеветали. Умный, образованный человек, имеющий многодетную семью в то время, когда шли массовые репрессии, будет ли во всеуслышание произносить буржуазно-националистические высказывания, как указано в протоколе? Маловероятно. Такие уважаемые люди, как Монгуш Борахович КенинЛопсан, Алексей Артаевич Дугержаа, Серенмаа Дай-Сюрюновна Байыр-оол, Оюн Байыр-ооловна Базыр-Сат, которые знали моего отца, подтверждали то, что отец действительно подвергался гонениям. И все научные конференции, посвященные творчеству отца, свидетельствуют, что народ высоко чтит труды нашего отца.
Спасибо коллективу музея, особенно Монгушу Бораховичу Кенин-Лопсану. Низкий всем поклон от детей и родственников С. С. Лопсана. Благодарны мы народу Бай-Тайги за то, что удостоили чести земляка и назвали улицу в поселке Кызыл-Даге его именем. Однако хочу отметить, что официально наш отец как ученый до сих пор не признан. Зайдите в конференц-зал ТИГИ, классы родного языка в национальных школах. Не увидите его портрета среди ученых Тувы. Мне, как дочери, очень обидно. В учебниках родного языка, в юбилейных статьях о тувинской письменности о нем не упоминается до сих пор.
Первые ученые-тувинцы были первопроходцами тувинской письменности, созданной на основе кириллицы, пионерами. Об этом свидетельствуют государственные и нормативно-правовые акты, стенографические отчеты ученых советов как СССР и ТНР, а о них ученых, до сих пор народ Тувы мало знает. Отцу было всего 40 лет, когда его отстранили от научной работы.
Можно представить, сколько бы он еще сделал во благо тувинского народа, и кем бы стали мы, его дети. Может кто-нибудь из нас занялся наукой, продолжил его любимое дело. Национальный музей Республики Тыва, отмечая большой вклад отца в становление науки Тувы, проводил три конференции: в 1989 году – к его 80-летию, в 1999 году – к 90-летию, в 2004 году – к 95-летию, которые широко освещались в средствах массой информации.
В апреле 2009 года прошла четвертая конференция, посвященная 100-летию со дня рождения отца. В ее резолюции есть пункты: дать поручение соответствующим структурам Правительства о присвоении С. С. Лопсану звания «Заслуженный деятель науки Республики Тыва» посмертно; оказать содействие Надежде Салчаковне Лопсан – дочери ученого С. С. Лопсана в получении благоустроенной квартиры во внеочередном порядке, как его наследнице.
Тувинцы – маленький народ, но мы богаты талантливыми людьми. И чтобы того, что произошло с моим отцом, больше ни с кем не повторилось, необходимо соблюдать законы.
Надежда ЛОПСАН, Ветеран труда
