Девиз ВДВ «Никто кроме нас!» родился в годы Великой Отечественной. Та война стала боевым крещением для «крылатой гвардии». Множество славных страниц в боевую историю нашей Родины вписали воины-десантники. Афганистан стал непростым испытанием силы духа и выучки советской десантуры, они с честью прошли через «грозные» годы афганского конфликта. На их долю выпали трудные рейды и кровопролитные атаки, неприятель знал: где воюют «голубые береты», там будет горячо, и он понесет большие потери.
Призванный из Тувы десантник Владислав Кудрявцев рассказал о своем боевом пути. «Было не просто, но нам и не обещали в Афгане райских условий. Попал в ВДВ - гордись, не попал - радуйся! Легкой служба в десантных войсках не может быть», – делится воспоминаниями ветеран.
– Владислав Павлович, трудно ли было пробиться в десантные войска?
– О службе в десанте, как и тысячи советских мальчишек, мечтал с самого детства. Я и мой друг Евгений Левчук обивали пороги военкомата и донимали офицеров, которые занимались призывом. Женя хотел стать художником, был студентом училища искусств. Мы большое внимание уделяли спорту, были физически крепкими парнями. Я занимался боксом и мотокроссом, не жалея сил готовился к армии. В один прекрасный день наша мечта сбылась, нас записали в команду 280-Б, думали, будем служить в Германии или Чехословакии. Но когда за нами приехал «покупатель» из Ферганы, стало ясно, что полетим в Афганистан. Ведь эта учебка 99 процентов солдат готовила именно для отправки в горячую точку. Проходили курс молодого бойца в Узбекистане, незадолго перед выпуском весь состав учебного подразделения завели в ленинскую комнату, там мы и написали заявления, в двух словах его содержания таково: «Хотим в Афган».
– Первый день в Афганистане? Как он прошел и чем запомнился?
– В 1984 году мы на самолете «ИЛ-76» прилетели в провинцию Парван, город Баграм. Удивительная страна, будто бы сошедшая со страниц сказок «Тысяча и одной ночи». Хотя пыль стояла столбом и жара была за 50 градусов, мы с интересом осматривали окрестности. Когда нас везли мимо кишлака, увидели небольшие глинобитные домики, колоритного местного жителя верхом на ослике в тюрбане и халате. Спасаясь от полуденного зноя, в теньке расположились несколько степенных аксакалов. Поглаживая окладистые бороды, старцы неспешно курили кальян, не обращая на нас внимания. Складывалось впечатление, что за поворотом мы вот-вот увидим Аладдина или Али-бабу и сорок разбойников. До прихода Советского Союза, афганцы жили практически в средневековье, наши инженеры и бойцы строили дороги, школы, больницы, помогали поднимать промышленность и возводили инфраструктуру. Сделали многое, чтобы вывести этот край из «темных времен» в XX век, так что, мы там не только воевали.
– Самый сложный бой, в котором вам довелось участвовать, как он проходил?
– Мне выпала честь служить в 345 гвардейском отдельном парашютно-десантном полку, он входил в 40-ую армию и подчинялся напрямую штабу ВДВ. Я попал во взвод разведчиков первого батальона. В начале 1985 года мне довелось поучаствовать в войсковой операции, она оставила тяжелое впечатление. Мы освобождали тюрьму, которая располагалась в ущелье Микини, в северо-восточной части уезда Панджшер. Там узники содержались по приказу известного полевого командира Ахмад Шаха Масуда, известного под прозвищем «панджшерский лев». Его подручные содержали пленных в нечеловеческих условиях, три тесные камеры были лишены воздуха и света, в них заключенные могли только стоять. Месяцами они подвергались психологическим и физическим пыткам. Это были в основном плененные солдаты афганской армии или мирные люди, несогласные с режимом моджахедов. Боевики понимали, что долго не удержат объект. За день до взятия ущелья нашими войсками, бандиты расстреляли всех, тогда погибло более 120 человек.
На месте боев нами было найдено много американского и европейского оружия, амуниции и боеприпасов. Мы изымали различные документы, они были напечатаны на английском, их сразу же передавали куда следует. Среди убитых видели светловолосых наемников, видно, что это не душманы, а представители иностранных держав.
– Чем занимались в промежутках между боями?
– В то время мы все были молодые, хотелось жить полной грудью. Ходили в самоволки, всё время быть на пределе физических и психологических сил очень трудно, нужна разрядка. В кишлаках посещали чайхану, хотелось поесть вкусно и развлечься. Для афганцев мы были людьми состоятельными, я получал в месяц почти четырнадцать рублей. Афгани, местная валюта была очень дешевая, так что иногда могли себе позволить покутить. Чайханщики нам всегда были рады, многие сносно говорили по-русски: «Заходите, шурави! У меня всегда всё свежее и не дорого!», – с лукавой восточной улыбкой нас приветствовал хозяин заведения, алчно потирая руки в предвкушении хорошей выручки. Веселились мы от души, но никого не трогали, знали меру.
Иногда за самовольное оставление части нам крепко попадало от офицеров, сидели под арестом или ходили в наряды. Некоторые отцы-командиры не понимали, что всегда жить по уставу невозможно, бойцу иногда надо и послабление дать. Очень уважали нашего капитана, у него интересная фамилия Бугай. Воевал хорошо, да и на некоторые наши проступки смотрел «сквозь пальцы», он знал жизнь бойцов не понаслышке, относился к нам как к младшим братьям.
На войне случаются и всевозможные смешные и позитивные случаи. Как-то мы с подразделением обосновались на холме, сделали укрепления, всё как положено. Сидим в одном окопе с моим другом Серегой, травим байки, рассказываем «перченые» солдатские анекдоты, хихикаем. Вдруг раздался характерный звук – передернули затвор у автомата. Через долю секунды по нам открыли ураганный огонь. У человека, побывавшего в бою, появляются некоторые полезные способности и навыки. Мы как кожей чувствовали каждую пулю, летевшую в нас. Нашим кульбитам и прыжкам позавидовали бы и цирковые акробаты, и сам Нео, герой фильма «Матрица». Вели огонь по нам человека два или три, каждый выпустил несколько десятков пуль, перепахали всю землю вокруг, но нас даже не задели. Наши друзья открыли ответный огонь и душманы сбежали, а мы целехонькие остались, царапины и синяки не в счет.
–Трудно ли было жить после войны? От боевых действий отвыкнуть сложно?
– Демобилизовался я весной 1986 года, вернулся в родную Туву. Сложно было привыкнуть к мирной жизни, ведь мы бойцы-афганцы практически не получали какой-либо психологической помощи. Не просто было адаптироваться к бытию без перестрелок и бомбежек. Психика переключилась в «боевое» положение, обострилось чутье, рефлексы, в любой момент я был готов отражать атаку. А перевести меня в «мирное» русло было некому. Сначала была перестройка, потом развал Союза, а далее лихие 90-ые. Сколько наших село в тюрьму или закончило жизнь в психиатрической больнице, невозможно представить. Уже дома умер мой друг Женя Левчук, старые раны открылись, и парня не стало, ещё один боевой товарищ Янчик, скончался от сердечного приступа у себя на родине в Карелии. Мне сейчас уже за 50, а легче стало всего пару лет назад. Состою в «Союзе ветеранов Афганистана», мы активно занимаемся патриотическим воспитанием молодежи, встречаемся со школьниками и студентами. Ребятам не хватает мужского общения, ведь практически в половине семей нет отца, и мальчишкам не у кого спросить совет.
Не забываю своих боевых товарищей, регулярно созваниваемся или переписываемся в социальных сетях. Когда выезжаю за Саяны на различные военные торжества или по делам, бывает, знакомлюсь с «афганцами» из других городов и уголков России. Неважно, где служил: в десанте, пехоте, танковых войсках, - всегда находим общий язык. Есть что вспомнить. Мы боролись с зарождающимся международным терроризмом. Ушли из Афгана непобежденными. И не удивительно, ведь советские десантники сражались как львы.
– Спасибо за интересное интервью, Владислав Павлович. Желаю вам удачи.
Беседовал Кирилл САМОХВАЛОВ
Фото из личного архива Владислава КУДРЯВЦЕВА
