А ведь в доме было пятеро детей, мать весь день была на тяжелой работе, придя вечером, ей надо было обиходить нас, кому подлатать одежду, кому помочь с уроками, придумать, чем завтра накормить нас из скудных запасов. А ночью садилась за вязание… В первый год войны этих рукавиц, которые моя мать вязала почти ежедневно, женщины Тувы отправили больше десяти тысяч пар. Не знаю, как бы мы выжили, если бы маме в эти суровые военные годы не помогал друг отца - Лопсанчап Ооржак, которого впоследствии Тува знала уже как знаменитого чабана, Героя Социалистического труда. А дружба наших семей продолжалась и после возвращения отца с войны.
Сейчас, по прошествии многих лет, становится понятным, почему Советский Союз так активно помогал отстраивать Туву, которая еще будучи отдельным государством, отдала своему соседу столько национального добра. Тут, мне кажется, и ответная благодарность, и безвозмездная помощь, и взаимовыручка, - основные принципы интернациональной политики СССР.
Мой отец, будучи пехотинцем, пройдя пешком всю страну, до Берлина не дошел, имел немало ранений, а после того, как получил контузию, был переведен командиром минометного взвода. С этим взводом он и брал с боями город Кенигсберг, после чего был демобилизован. Помню, что с войны он привез несколько метров трофейного немецкого сукна, из которого нам мать сшила школьную форму. О том, как он воевал, отец написал к концу жизни свои воспоминания. Надо сказать, что он всегда, начиная с детства, очень любил читать, ну, а в преклонном возрасте у него возникло решение написать и самому. Этих воспоминаний, и не только о войне, а о детстве, становлении колхозов, у него получилось три толстых тетради. Часть из этих воспоминаний, под названием «Записки солдата», была опубликована в мае 2000 года в журнале «Наш современник». А отдал его рукопись туда Анатолий Заболоцкий, известный тем, что был кинооператором многих фильмов, в том числе, «Калина красная», писатель, фотохудожник, общественный деятель. Как они к нему попали, становится ясным из предисловия к рассказу в журнале:
«Предлагаемый читателям текст представляет собой быль, удержанную цепкой памятью сибиряка из Тувы, колхозного счетовода Семена Климентьевича Конева (выходца из семьи староверов). Повествование Конева относится к периоду Великой Отечественной войны 1941-1945 годов. Он был человеком упористым и добился участия в его труде профессионального журналиста В.А. Бузыкаева, написавшего по рукописи Конева свою версию, где автор выступает в третьем лице и лишь кое-где цитируется. Кызылское издательство готовило выпуск этой обработки в 1993 году, но в горбачевскую перестройку издательство прекратило существование.
Летом 1997 года мне пришлось неделю пережидать непогоду в Шагонаре (в Туве) у Сергея Семеновича Конева, сына С.К. Конева. Однажды вечером он предложил мне почитать версию Бузыкаева. Мне скоро стало ясно, что журналист допустил непозволительное вмешательство в оригинальное повествование из цензурных соображений. Тогда я попросил дать мне авторские записи. Это была амбарная тетрадь, исписанная неразборчивым почерком. Из разговоров с потомками Семена Климентьевича я понял, что они не читали оригинального текста, знали его только по варианту Бузыкаева и относились к писаниям предка с иронией, считая их старческой блажью. Совершенно очевидно, что сам Семен Климентьевич ценил свой хроникальный труд и прилагал немало стараний для его опубликования. Самобытные записи Конева не нуждаются в посторонней литературной обработке, поскольку автор был человеком, одаренным от природы. Думаю, что из подобных повествований, зафиксированных в таких тетрадях, как коневская, и составится в итоге истинная история Великой Отечественной войны.
Судьба С. К. Конева - это лишь один пример из миллионов трагедий в той страшной войне, когда уничтожались люди, города, деревни. Живые строки Конева свидетельствуют о геноциде русского народа».
Не могу согласиться с автором этих строк в том, что мы относились к воспоминаниям отца с иронией. Их бережно хранили долгие годы, а затем передали в архив Государственной Ленинской библиотеки. И сейчас, когда я пишу эти воспоминания, гордость за своего отца переполняет меня, хочу, чтобы и внуки разделили это чувство, передавая своим детям.
В Шагонаре, где прошло детство, с ранних лет у меня сохранилось яркое воспоминание о том, как на кладбище, располагавшемся в районе заготконторы и автовокзала, мы, пацаны, наткнулись на необычный надгробный камень. То ли охрой, то ли красной, но уже потерявшей яркость краской, на нем была нанесена дата захоронения – 1787 год. Значит, в это время кладбище уже существовало, а в школе нам говорили, что город был основан или в 1883, или в 1885 гг. Неужели ошибка почти в столетие? Споры об этом так и не закончены, вследствие чего каждый раз очередную круглую дату празднования в Шагонаре подгоняют под дату образования Улуг-Хемского района. На мой взгляд, город этот, или вернее, первое поселение на его месте, возникло намного раньше этих дат. Об этом свидетельствуют несколько фактов.
Как-то раз, приехав по производственной необходимости к археологам, работавшим в зоне затопления, я поинтересовался у руководителя экспедиции А.М. Мандельштама: какой, судя по захоронениям, народ расселялся на этой территории? И он рассказал, что, согласно системе Герасимова, по которой они проводят реконструкцию черепов из курганов, учеными было определено: по типу лица, а также по предметам быта, оружия, найденного в захоронениях, эти люди соответствуют племенам пуштунов, ныне заселяющих Афганистан. Я потом долго размышлял, и мне всегда это было интересно, о том, какие еще народы кочевали на этой земле, как появились тут тувинские племена, как пришли сюда первые русские… О том, что на территории нынешней Тувы в древности проживал оседлый народ, свидетельствуют многочисленные ирригационные системы, то есть, население здесь когда-то занималось земледелием. Кстати, археологи считают, что наличие этой системы, а также множество древних захоронений, свидетельствуют о том, это была очень плотно заселенная территория. А у древних тувинцев основным родом занятий было уже отгонное животноводство. Почему так сложилось? Видимо, климат к тому времени изменился, и земля уже стала не такой плодородной…
Кроме того, Шагонар, как, впрочем, и Чаа-Холь, в давние времена были портовыми поселениями. Здесь летом хакасские и русские купцы сплавляли товары, заготовленные у местных жителей в обмен на те, что они завозили в Урянхай по зимнику – руслу скованного льдом Енисея. А развивались поселения за счет золотого прииска Эйлиг-Хем, и первыми поселенцами из России, надо полагать, были золотоискатели. Позднее, когда экономические связи с Россией стали преобладать и выявили их преимущество над существовавшими китайскими, часть местных нойонов, гонявших в Россию скот для обмена на товары, обратилась к царю с прошением о протекторате над Урянхаем.
Если же вернуться к дате основания г. Шагонара, то, учитывая неоднозначность исторических дат, полагаю, что уместнее было бы считать дату основания районного центра с октября 1973 года, от начала строительства Нового Шагонара.
Но вернусь к городу моего детства. Известно, что Тува, будучи самостоятельной республикой, вошла в состав Советского Союза в 1944 году. Сразу же была открыта Тувинская граница, и из Союза, как тогда называли старожилы, начали прибывать переселенцы из южных районов Сибири – Красноярского края и Хакассии. Вот тогда я впервые услышал о такой болезни, как рахит. Дети, прибывавшие из Союза, поразили нас своими большими животами, что свидетельствовало о длительном периоде их голодания, как поясняли нам взрослые. А позднее и нас можно было приравнять к ним, так как для растущего населения в Туве стало не хватать продовольствия, жить стало труднее. Чтобы решать эту проблему, местное население стало объединяться в колхозы, а до этого только русские сельчане были объединены в колхозы. Почему именно такая форма хозяйствования была выбрана? Потому что росли площади под посевы, руками их уже не обработать, труд надо было механизировать. И поэтому государство стало организовывать МТС – механизированные тракторные мастерские, которые обеспечило техникой: жатками, тракторами, комбайнами, а также специалистами для их обслуживания и ремонта. Постепенно и коренных жителей, занимавшихся животноводством, стали переводить на оседлый образ жизни. Для их детей строили интернаты с полным государственным обеспечением. То время мне запомнилось и тем, что русские женщины, оставшиеся вдовами после гибели мужей на фронте, у которых на руках было по 3-5 детей, часто задавали вопросы начальству: почему наши дети не имеют такой возможности быть обеспеченными государством. Интернатские ребятишки одевались с иголочки, а мы ходили в заплатанной одежде; из обуви, и то не у всех, была пара валенок, носили их по очереди. Нашу семью спасало то, что вернулся живым с войны отец, и он был мастером на все руки. Шил и чинил обувь, катал валенки, сеял пшеницу, а главное, обладал редкой профессией жестянщика. По вечерам клепал железные печки для отопления юрт и рубленных домов аратов, а плату брал мясными продуктами. В более поздние годы он перешел на работу бухгалтером районного отдела землеустройства, перед пенсией несколько лет проработал в Госстрахе. В нашей семье прибавилось еще двое детей, мать стала домохозяйкой.
В 1947 году я пошел в школу, первой учительницей была Татьяна Константиновна Тупикина. Класс был переполнен, сидели мы по три человека за партой, учились в две смены. Утро начиналось с того, что все ученики выстраивались на школьную линейку и пели гимн Советского Союза. Старшеклассники в обязательном порядке занимались военной подготовкой, маршировали с винтовками. И это было оправданно, ведь только вчера закончилась многолетняя разорительная война. Были у нас и кружки по интересам, несмотря на нехватку помещений. Я с удовольствием бегал в стрелковый, научился пристреливать винтовку, не выходя из комнаты, с тех пор хорошо стреляю и люблю охоту. Осенью всех нас отправляли в поле собирать для колхоза упавшие на землю колоски - чтобы ни одно зернышко не пропало, ничего за это нам не платили, «зарабатывали» только мозоли на руках да стертые до крови ноги. А еще я очень полюбил историю, так как ее преподавала нам талантливая учительница Анна Михайловна Энютина, благодаря ей я до сих пор хорошо разбираюсь в вопросах истории, а база знаний, полученная в школе, потом не раз выручала меня и в годы дальнейшей учебы в партшколе, и в комсомольской работе по идеологическому воспитанию.
Валерий КОНЕВ
(Продолжение следует)
