Приверженность современного тувинского общества традиционализму, обращение в переломные периоды истории к традиционным ценностям духовной этнической культуры свидетельствуют о стойкости национальных традиций и непрерывности исторической памяти тувинского этноса. Преемственность традиций духовной культуры, процесс их постепенной трансформации в условиях современности можно обнаружить через подлинные фольклорные тексты и произведения искусства. Поэтому исследование процесса видоизменения художественных образов в произведениях современной тувинской литературы, определение их роли в сохранении глубинных пластов самобытной тувинской культуры, приобретает особую актуальность.
Обращение к традициям, особенно в сфере индивидуального творчества, имеет цель не просто восстановление старых ценностей, а его творческое использование в новых условиях. Идея сохранения исторической памяти и культурного наследия тувинского народа наиболее последовательно и ярко отразилась в творчестве М. Б. Кенин-Лопсана через образ шамана. Эта идея воплотилась в жизнь в органическом переплетении его научной и писательской деятельности. Художественные образы в его творчестве, созданные на основе фольклорно-мифологических образов, видоизменялись под влиянием объективных исторических факторов тувинской действительности, обусловленных кардинальными переменами в жизни тувинского общества ХХ века и перипетиями его личной биографии.
Источником для исследования образа шамана в творчестве М. Б. Кенин-Лопсана выступили его наиболее значительные произведения, отражающие динамику осмысления образа шамана. Видоизменения образа шамана мы будем анализировать на основе его поэмы «Конец шамана» (1971), романов «Исчезнувшая девушка» (2000), «Судьба шаманки» (2016). В таком ракурсе творчество М. Б. Кенин-Лопсана рассматривается впервые.
М. Б. Кенин-Лопсан родился 10 апреля 1925 г. на берегу реки Хондергей, в местности Чаш-Тал Дзун-Хемчикского хошуна Тувинской Народной Республики. Он рос в традиционной многодетной семье охотника, в окружении прекрасных знатоков тувинского фольклора. Является выходцем из шаманского рода сат (по материнской линии). В его воспитании огромную роль сыграли бабушка-шаманка Куулар Хандыжап и исследователь древностей, ученый-тюрколог С. Е. Малов. Увлеченность темой шаманизма предопределила всю его дальнейшую жизнь.
Изучение шаманов, шаманизма и изменение образов шаманов в творчестве М. Кенин-Лопсана претерпевало изменения. Чтобы понять, почему писатель периодически обращался к образу шамана и каким образом интерпретировал, переосмысливал и видоизменял его в своем творчестве, необходимо отследить этот процесс в контексте основных направлений и этапов его писательской, научной и практической деятельности.
Литературную и научную деятельность М. Б. Кенин-Лопсана мы разделяем на два больших этапа: советский (1950 – 1990 гг.) и постсоветский (с 1991 г. — по настоящее время). При анализе художественного и научного осмысления образа шамана в постсоветское время мы опираемся на периодизацию процесса возрождения национальной культуры Тувы с социокультурной точки зрения, которую предлагает М. М.-Б. Харунова. Она выделяет три периода: 1) конец 1980-х годов, когда происходило освобождение от советской системы регулирования этнической культуры; 2) начало 1990-х годов — признание некоторых культурных традиций на уровне власти региона, предоставление им официального статуса; 3) с середины 1990-х годов и до сегодняшнего дня — активное развитие традиций национальной культуры во всех сферах культуры, при поддержке власти Республики Тува.
Выпускник восточного факультета Ленинградского университета (1947–1952 гг.) М. Б. Кенин-Лопсан в советский период утвердился больше как писатель. В его творчестве выразились история быта, нравов, обычаев тувинцев, их психология и душа. Как поэт, публицист и прозаик он составил своеобразную художественную летопись жизни тувинского народа. Он — автор более двух десятков сборников поэзии и прозы. В них тувинская архаика раскрывается в тесном переплетении фольклорно-мифологических образов с образами исторических персонажей.
Особое место в его творчестве занимают произведения на тему шаманизма и о судьбе людей, пострадавших в годы репрессий в Туве — в 1930–1950-е годы. В условиях идеологического запрета на изучение «пережитков прошлого» М. Б. Кенин-Лопсан тайно и систематически собирал тексты шаманского фольклора. Позже он вспоминал об этом: «В те времена было принято считать, что тувинские ученые не занимались тувинским шаманизмом. Они очень боялись этой темы. Если они рассматривали эту проблему, то они делали это тайно. Поэтому никто не знал, что я собирал шаманский фольклор. Даже с шаманами я встречался тайно».
На первом этапе писательской и научной деятельности М. Кенин-Лопсана было немало препятствий. В череде многих повседневных преград (отказ в работе в научном институте, "непущение" за границу, молчаливое игнорирование ...), пожалуй, две все же оставили глубокий след в его сердце. Первая - в течение десяти лет, с 1955 по 1965 годы, задерживали выход его первого романа "Стремнина Великой реки", до 2005 года не признавали его приоритет как автора первого тувинского романа. Вторая - его исследование тувинского шаманства вплоть до 1982 года встречало упорное сопротивление со стороны партийных властей, расценивалось как пропаганда пережиточной религиозной идеологии.
Освободившись от партийной опалы, он защитил кандидатскую диссертацию по историческим наукам по теме «Сюжеты и поэтика тувинского шаманства» в 1982 г. в г. Ленинграде, Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого под научным руководством д. и. н., проф. Д. Г. Савинова. Позже он опубликовал монографию «Обрядовая практика и фольклор тувинского шаманства: конец XIX - нач. ХХ в.» (1987).
На следующем этапе творчества М. Кенин-Лопсана в судьбе писателя произошли кардинальные изменения. В начале 1990-х годов в Туве было разрешено проведение I Международного семинара шаманов и шамановедов (1993 г.), открылся Научный центр по изучению шаманизма при Тувинском краеведческом музее (1993 г.), создано общество тувинских шаманов «Дүңгүр», президентом которого стал М. Кенин-Лопсан (1993 г.) и т. д. Его научная деятельность получила официальный статус. На этом этапе М. Кенин-Лопсан получил «второе дыхание», он открылся больше как ученый. Научные направления его деятельности также многогранны: фольклористика, история, этнография, шамановедение, этнопедагогика, мифологмя, искусствоведение и т. д. Начиная с 1944 г. и в течение всей жизни он систематически собирал материалы по тувинскому шаманству. За это время он работал с несколькими сотнями информантов, опубликовал тексты и исследования по шаманизму: «Тувинские алгыши» (на тувинском языке: Кенин-Лопсан, 1992; на русском языке: Кенин-Лопсан, 1995), «Магия тувинских шаманов» (1993).
С середины 1990-х годов научная и писательская деятельность М. Б. Кенин-Лопсана получает наиболее активное развитие. В 1997 г. в Санкт-Петербурге, в Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера), под научным руководством д. и. н., проф. Д. Г. Савинова он защитил докторскую диссертацию по теме «Проблемы этнографического изучения тувинского шаманизма. По материалам шаманского фольклора». Под его руководством и при участии был проведен II Международный симпозиум по изучению шаманизма (2003 г.), он опубликовал «Мифы тувинских шаманов» (2002), «Дыхание Черного Неба» (2010) и др.
В этот период он написал и издал три романа, два из которых мы рассмотрим.
Как показывает наш обзор, обращение М. Б. Кенин-Лопсана к теме шаманизма как к глубинной памяти этноса было постоянным. На начальном этапе обращение автора к образу шамана проходило трудный период преодоления запретительных установок, взгляды его не были окончательно сформированы и сформулированы. На постсоветском этапе его деятельности обращение к прошлому постепенно приобретает глубоко осознанное творческое развитие. Научное и художественное осмысление образа шамана идет параллельно. Взаимообусловленный процесс переосмысления и модификация этого образа мы можем увидеть на примере художественных произведений М. Кенин-Лопсана, написанных в разные периоды его творчества.
Интерпретация образа шамана в поэме «Конец шамана»
Несмотря на тот факт, что элементы шаманского фольклора присутствовали в художественных произведениях М. Кенин-Лопсана, шаманская тема в советское время была запрещенной. Тем не менее в 1966 г., когда писатель начал работать в краеведческом музее, он приступает к написанию отдельного произведения о шамане в лиро-эпическом жанре. Однако поэма «Конец шамана» была завершена им лишь спустя пять лет — только в 1971 г., а издана годом позже. Возможно, написание произведения на запретную тему потребовало определенного времени и соответствия идеологическим установкам. В творчестве М. Кенин-Лопсана скорее шла внутренняя борьба между естественным традиционным миропониманием писателя и вынужденным осуждением отсталых религиозных взглядов.
Основную сюжетную линию поэмы «Конец шамана» составляет пафос обличения хитрых манипуляций шамана Халака его секундантом Агыраром. Действие поэмы происходит в дореволюционное время и в годы установления народной власти в Туве.
«Красный вихрь Октября», то есть революционные события 1917 г., разрешает интригу между шаманом и сыном богача Аспандаем («И вот теперь я революцией гоним / и прокаженного изведал судьбину», «С тех пор, как красный вихрь всю землю раскачал, / я потерял предвидения двойную силу», «Народа суд конфисковал его стала / и отдал беднякам, не радость всем аалам»).
Агырар разоблачает обман шамана Халака, они прячут шаманскую атрибутику в пещере. Спустя годы, после пожара, Агырар, от имени которого ведется повествование, находит тот клад и сдает его в музей.
В поэме бросается в глаза читателя противоречивость образа шамана, выражаемая в сюжетной канве произведения двойным тайным смыслом. Лирический герой как бы передает этот тайный смысл словами: «Я врал, что видел то, чего и не видел, / я говорил — не вижу, если даже видел».
Исследователь тувинской литературы В. С. Салчак верно отметил, что в завуалированном образе шамана скрыта главная мысль о притеснениях шаманов в годы тоталитаризма; также он объясняет идею произведения как предостережение от шаманов-шарлатанов, которые дискредитируют авторитет истинных благородных служителей культа. Правда, В. С. Салчак при этом не анализировал действия героев поэмы, характеризующие истинную суть тувинского шаманизма. Постараемся дополнить этот пробел.
Интерпретируя образ шамана в поэме «Конец шамана», М. Кенин-Лопсан, на наш взгляд, заложил в этом произведении основные характеристики аутентичного образа шамана. Раскрывая образ центрального героя — шамана Халака — писатель приводит убедительную характеристику способа получения шаманского дара шаманом небесного происхождения:
«Был однажды летом на охоте он —
Гром гремел и дождь хлестал со всех сторон.
И вдруг молнии копье, сверкнув во мгле,
Смаху пригвоздило юношу к земле…
Раз сражен он не был пулею небес –
Не сразит теперь ни бог, ни бес
Всех земных шаманов будет он сильней».
Еще в экспозиции произведения автор выделяет образ шамана небесного происхождения от шаманов других категорий: шаманы, происходящие от шаманов — предков; от духов земли и воды; от злых духов «албыса»; от злых духов («аза»). Надо отметить, что пять категорий тувинских шаманов, отличающихся своим происхождением, М. Кенин-Лопсан исследовал в научной статье "К вопросу о категориях тувинских шаманов". Впоследствии эти категории войдут в структуру его произведений как сюжетообразующие основы в создании образов шаманов разного происхождения.
М. Б. Кенин-Лопсан в поэме также художественно изображает мистические способы воздействия шаманов на страждущих: как призывать дождь, как достать табак с неба, как пустить пулю в грудь и т. д.
Жанр поэмы позволяет М. Б. Кенин-Лопсану творчески использовать традиционные приемы повторов, поэтика которых близка к анафоре, характерной для стихотворного построения шаманских призываний:
«…Агарой!
Нужна вода,
Небесный вождь,
Пошли сюда
Скорее дождь…».
Зоя САМДАН,
кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник группы литературоведения ТИГПИ.
"Тувинская правда" "13 от 10 апреля 2021 года. Продолжение следует.