Монгушу Бораховичу Кенин-Лопсану исполнилось бы 99 лет

10 апреля  родился почетный гражданин РТ (2016), этнограф, почетный профессор Тувинского государственного университета, доктор исторических наук Монгуш Борахович Кенин-Лопсан (1925 – 10 февраля 2022), заслуженный работник культуры РФ и РТ, действительный член Нью-Йоркской академии наук, заслуженный деятель науки РТ, народный писатель Тувы, переводчик, редактор, почетный гражданин города Кызыла, основатель Тувинского общества шаманов «Дунгур» («Бубен»), член Союза писателей СССР – РФ (с 1968 г.), награжденный российскими и тувинскими орденами, медалями, среди которых – ордена РТ, «Буян-Бадыргы» I степени за № 1, Дружбы народов (РФ, 1993), медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени.

Представляем вниманию читателей произведение Монгуша Бораховича из книги «Небесное зеркало», изданной в Новосибирске небольшим тиражом, всего 600 экземпляров. Иллюстрации в ней – замечательного мастера из этого города Любови Павловны Лазаревой.

СЛЕД НА СЕРОМ ВАЛУНЕ
Наконец-то зимовка кончилась, и мы трогаемся в путь! Решены все трудные вопросы с первым ночлегом – мы останавливаемся у подножия небольшого холма в устье речки Чаш-Тал.
Оглядев придирчиво местность, отец удовлетворенно говорит:
– Не то что аал, даже юрта ничья здесь не стояла!
У взрослых полно работы. Быков развьючивают, привязывают к караганникам, с лошадей снимают седла. Несколько человек ус¬танавливают юрты – сначала нашу, в которой будем мы со своими родителями, потом, чуть поодаль, – бабушкину. Кто-то рубит дрова, кто-то кормит скот, идут по воду к реке. И вот уже разведен огонь в очаге, и язычки пламени лижут закопченное дно медного чайника...
Все расторопны, возбуждены, громко разговаривают и смеются – ведь перекочевка – это праздник, которому рады и стар, и мал.
К полудню уже можно и передохнуть. Уставшие кочевники собираются в юрте моих родителей пить чай. Нас, конечно, в дом не затащишь. Эликпен и его сестренка Айланмаа крутятся в отдалении возле какого-то округлого серого валуна. Мне страшно хочется быть с ними, но к тем, кто хотя бы ненамного старше, нельзя подходить без разрешения. Если же крикнуть, то вряд ли они меня услышат – кругом звонко блеют козлята, овцы, протяжно мычат еще недоенные коровы. Скот, который мы, дети, помогали перегонять, тоже возбужден перекочевкой и никак не может успокоиться, хотя день сегодня теплый и солнце ласково согревает все вокруг.

Приходит Чеченек, и мы с ней начинаем бегать взапуски вокруг только что поставленной бабушкиной юрты. На земле еще лежит снег, но он рыхлый и почерневший, даже снежка из него не слепишь, чтобы запустить им в спину своей сверстницы.
Эликпен и Айланмаа куда-то скрылись – видно, отправились караулить овец.
– Теперь пойдем к серому камню! – говорю я Чеченек.
Мы бежим туда.
Камень большой, наполовину врос в землю и чем-то напоминает мне основание юрты. Вокруг много снега, мы топчем его, и нам скоро становится жарко.
Набирая снег в пригоршни, едим его, посасываем.
– Давай снимем идики! – предлагает Чеченек. – Побегаем босиком!
Сказано – сделано! Наши кожаные идики летят в сторону. Так приятно после долгой зимы скинуть тяжелую обувь! Осевший крупитчатый снег восхитительно холодит пятки. Мы вновь играем в догоняшки – теперь уже вокруг серого валуна – и, набегавшись, разглядываем на мокром снегу свои следы.
– Мой больше! – утверждаю я.
– Нет, мой! – упрямится Чеченек.

Как хорошо, что никого из старших нет поблизости! Теперь, на¬пившись чаю, они перешли отдохнуть и поговорить о делах в бабушкину юрту. Гораздо спокойнее и веселее играть, когда за тобой никто не присматривает.
Но не успел я насладиться нашей свободой, как вдруг увидел направляющегося к нам дядю Дазыла.
– А, вот вы где! – говорит дядя. И тут же лицо его хмурится. – Куда вы девали свои идики?
– Не знаю, – бормочу я, отворачиваясь.
– Вот они, за камнем лежат, – признается правдивая Чеченек.
– Сейчас же наденьте! – приказывает дядя. – Простынете!
– Я не надену идики! – кричу я. – Ни за что не надену!
– Ну, раз ты такой непослушный, – произносит Дазыл, растягивая слова, – тогда я не стану вам рассказывать сказку.
– Сказку?
– Чеченек, неси сюда наши идики!
Через секунду мы обуты, ноги согреты, и мы сидим смирно рядом с дядей Дазылом, заглядывая ему в рот. Он посмеивается, не спе¬шит, раскуривает свою короткую трубочку, а меня, набегавшегося, вдруг стремительно вгоняет в сон.

– Ойт! – восклицает дядя. Глаза мои сами собой открываются. Теперь-то я больше уже не усну! Скорее бы Дазыл начал рассказывать.
– Давным-давно жил на свете один богатырь, – приступает, на¬конец, дядя к своему рассказу. – Звали его Конгелдей-Мерген. Был у него любимый конь серой масти. Богатырь часто ездил на нем охотиться в горные леса. Если добыча оказывалась богатой, Конгелдей-Мерген раздавал мясо оленей всем, кого встречал по дороге. Однажды отправился он на охоту в Танды. Набил дичью полный даалын, перекинул его через седло своего коня, как вдруг видит, что волк выгнал из чащи косулю с двумя детенышами.

– Проклятье! – закричал Конгелдей-Мерген. – Что этот разбой¬ник делает? Разве можно гнаться за косулей, когда она вскармливает маленьких?
Сунул богатырь ногу в стремя, вскочил на своего резвого скаку¬на, гикнул и помчался за волком. Из камня, по которому лошадь стукнула копытами, только искры полетели. Был тот камень черным, а стал серым – точь-в-точь как конь у Конгелдей-Мергена. Был тот камень круглым – стал плоским, словно основание юрты.
Дядя Дазыл показал черенком трубки на небольшую выемку, ко¬торой мы раньше на валуне не заметили.
Мы с Чеченек склонились над камнем. В овальной выемке поблескивала вода. В ней отражались плывущие по небу облака, играли солнечные блики.
– Как интересно! – шепнула Чеченек.
– Похоже на небесное зеркало, – сказал я.
– Правильно, – улыбнулся мне дядя Дазыл. – Действительно, зеркало. Правда, когда я был ребенком, такого слова в наших местах и не слыхивали. Старики называли эту вмятину «следом коня Конгелдей-Мергена». Я этот камень давно знаю – с самого детства. Теперь и вы его помнить будете.
Дазыл сунул свою короткую трубку за голенище сапога, упрятал за пазуху кисет с табаком, подвесил к поясу серебряное огниво и встал.
– Пойду Там загон начали строить. Нужно помочь.
Дядя ушел, а мы продолжали сидеть на согретом солнцем сером валуне, у которого была, оказывается, такая волшебная история.
Чеченек подобралась к выемке и заглянула в «небесное зеркало».
– Ой! – засмеялась она. – Я вижу свои уши!
Я нагнулся над зеркалом с другой стороны. В нем сейчас же по¬явилась моя круглая физиономия и сморщенный от удовольствия нос.
Потом мы отодвинулись в сторону, и в прозрачной талой воде снова показались белые облака и клок яркой весенней небесной голубизны.

Перевод с тувинского Эллы ФОНЯКОВОЙ
Художник Л. П. ЛАЗАРЕВА