Бичен Анай-оол, московская студентка, уже пережила волнительный двухнедельный период. Теперь её жизнь течёт точно так же, как и у тысяч других кызылчан, ограниченных в своих возможностях рамками режима самоизоляции. Энергичной и жизнерадостной девушке не так-то легко подчинять себя новым реалиям, но сдаваться хандре она не намерена. Тем более что всё, что она наблюдала в последние месяцы, – материал для глубокого осмысления, который ей предстоит ещё долго переваривать. О том, как столичных студентов сплотил коронавирус, каким выдалось путешествие Бичен из Москвы в Кызыл, а также чем девушка занимает себя дома, – в нашем сегодняшнем интервью.
* * *
– Бичен, вы вернулись, как и все ребята, потому, наверное, что вас перевели на дистанционное обучение, а ещё потому, что дома безопаснее?
– Да, к счастью, и учебу, и работу перевели на дистанционный режим, поэтому я и прилетела домой к семье. Тем более, на момент моего прилёта Тува ещё числилась чистой зоной. Но, увы, чистой ей оставалось пробыть недолго…
– Какой была Москва, когда вы уезжали?
– Я опишу свои впечатления глазами типичного студента, живущего в общежитии.
Почти сразу же после перевода учебы на дистанционку я наблюдала массовый [побег] выезд студентов из общаги. Это было похоже на тонущий Титаник, откуда спасались все, кого ничего не держит в Москве. Я же вынуждена была оставаться из-за работы, потому что мне могли поручить любую задачу, из-за которой нужно было бы приехать в офис.
В один миг общежитие опустело, по выходным стало непривычно тихо в комнате сверху, где раньше регулярно слышалось бульканье кальяна или тусовочная музыка. В целом, в общежитии мы с соседками чувствовали себя как в ковчеге Ноя. Или… космонавтами на МКС. На улицах в первое время карантина было довольно людно, как на выходных: дети во дворах, бегуны, гуляющие под руку пары, прохожие с собаками. Изредка долетал дразнящий аромат шашлычков. А потом, когда мэрия Москвы начала жесткую борьбу с шашлычниками, с оцеплением общественных территорий, улицы опустели. Людей можно было видеть только в продуктовых магазинах.
Негативный момент был в том, что у школьников, студентов и пенсионеров отключили социальные проездные карты, по которым мы ежедневно недорого ездили в метро и электричках. Поэтому выезжать в город из Подмосковья, где находится мое общежитие, приходилось тогда, когда скопится достаточно дел, чтобы управиться за раз. А в самом транспорте ездить было жутко, потому что даже днём там было очень мало народу. Я, привыкшая жить в Москве по правилу «в любой непонятной ситуации следуй за толпой, и она приведёт тебя куда надо», напрягалась и сомневалась в своих привычных маршрутах. В общем, мегаполис без толп людей немного ломает мой мозг и привычное мышление.
А ещё в начале всей этой истории с вирусом сложилась очень интересная ситуация с ношением масок в общественном транспорте. На всякий случай носить маску я начала задолго до объявления первой нерабочей недели. В то время в метро были толпы людей, но маски носили единицы, включая меня. Пассажиры тогда очень недоверчиво смотрели на меня (весь мир ещё был под куполом новостей о китайской пандемии). Конечно, я понимаю, что азиатское лицо в маске на фоне печальных новостей из Китая может стать триггером для неосознанного страха. Но иногда этот страх доходил до смешного: помню, с какими глазами всякие бабушки (вероятно, не подозревающие об азиатской части России) протискивались подальше в толпу пассажиров в вагоне, лишь бы не стоять со мной рядом.
– В какой момент у вас окончательно вызрело намерение покинуть Москву? Среди ребят-студентов, которые вас ещё окружали на фоне всеобщего бегства, какое было настроение по поводу происходящего?
– Я решила скорее улететь домой, как только на работе разрешили удалёнку. Да и к тому же на тот момент было много слухов, что закроют въезд в Москву и введут пропускной режим. У меня все это вызывало настороженность, особенно слухи об отмене внутренних рейсов. Как-то не хотелось остаться в условиях осады.
А мои друзья, студенты в Москве, относились на тот момент к ситуации спокойно. Наоборот, видели в вынужденном домашнем режиме огромные плюсы: например, одна моя подруга уже успела осуществить заветную мечту, другая занимается корейским языком, а третья пишет выпускную работу.
В общежитии с соседками у нас сложились новые отношения. Мы вместе заказывали еду, которую потом вместе же ели. Когда кто-то собирался в магазин, то обязательно спрашивал, не надо ли что-то купить, чтобы другим не пришлось лишний раз выходить. Общая кухня превратилась в офис и переговорную на время пар и работы, и мы заранее бронировали время, согласовывая его с соседками. До карантина я изредка общалась с ними, а во время карантина мы хорошо организовали свой быт и общение.
– Это же здорово! А в аэропорту Москвы, когда вы вылетали, вас проверяли на вирус?
– Нет. Но дорога домой для меня была целым приключением. Чтобы понимать нынешний контраст, нужно представить тот кусочек Москвы, откуда я улетала: таксист без маски (которого я сразу попросила её надеть), пустой аэропорт Домодедово и спокойный вылет. В Москве не чувствовалось, что мировая пандемия уже здесь, совсем рядом.
В Кызыле же нас встретили жесткие меры против вируса. На тот момент, повторюсь, Тува еще числилась чистой зоной. Уже с трапа самолета нас встречали работники Роспотребнадзора в защитном одеянии: масках, перчатках, кое-кто в защитных очках; а сотрудники, проводившие тестирование, и вовсе были в полной экипировке. Тестирование, кстати, прошло очень быстро: взяли анализы из горла и носа. Я рада, что за день до нашего прилета ввели эти меры для всех влетающих в Кызыл, потому что я сама хотела пройти тестирование еще в Москве. Но в московских клиниках, к сожалению, если ты не в полуумирающем состоянии, внимания тебе не уделят. Так было тогда.
… Итак, после всех необходимых мер в аэропорту нас развезли по домам в отдельных автобусах. Пока автобусы набирались, среди пассажиров сыпались жалобы, что это всё ненужные меры – ведь никто не болеет. Грустно, что самыми ярыми жалобщиками были наиболее уязвимые люди: матери с детьми на руках и бабушки. В общем, люди на тот момент не совсем осознавали масштаб пандемии.
Нас развезли по домам, при этом сотрудники Роспотребнадзора заходили домой к каждому пассажиру, чтобы проверить наличие отдельной комнаты для самоизоляции.
И вот, 20 апреля официально закончилась моя обязательная самоизоляция, а два теста показали отрицательный результат.
– Поздравляю вас! Чем же вы занимались в этот период? Были ли проблемы с тем, как употребить время с пользой, и чисто психологически было ли сложно?
– Спасибо. В основном я работала и училась, что продолжаю делать и сейчас. Нагрузка по учебе выросла, мне немного сложнее справляться с ней, когда дома приходится бороться с вечной прокрастинацией и всякими отвлекающими факторами.
Огромный плюс в том, что я провожу время с семьей. Да, вынуждена признать, что психологически самоизоляция дается мне тяжело, потому что я, как экстраверт, привыкла получать энергию, вдохновение и энтузиазм извне, от общения с интересными людьми, от событий, впечатлений, от прогулок и, как же без этого, тусовок…
Впрочем. Если внимательно поискать плюсы, то это время – отличная возможность обратиться к своему внутреннему миру, к прояснению своих истинных желаний, самопознанию, чтению, доведению до ума незавершенных проектов. Так что эта вынужденная аскеза должна стать толчком для внутреннего развития.
– Кстати, а как ваш подавленный карантином экстраверт компенсирует нехватку свежих впечатлений? Какие альтернативные источники нашли? Нашлись ли они?
– Да, есть несколько способов выразить своего экстраверта. Например, потребность в общении я закрываю общением с семьей и почти ежедневными видеозвонками с друзьями из Москвы и Кызыла; потребность в самовыражении – заметками в социальных сетях; потребность в тусовочной атмосфере – диджейскими музыкальными миксами, которые слушаю 24/7; потребность в воздухе и прогулках – походами в магазин и работой на балконе. В общем, не скажу, что мне совсем плохо, альтернативы есть, хоть и минимальные.
– А дистанционное обучение – очень страшный зверь? Лекции, наверное, онлайн, а потом и зачёты будут в таком же режиме? А если, предположим, карантин затянется – такой вариант рассматривают в вузе?
– Не такой уж страшный, но больше изнурительный, если пары стоят по шесть – девять часов подряд с перерывами в десять минут. В моем университете очень хорошо организована и автоматизирована вся система обучения. А вот сами предметы довольно сложные, я осознаю, что их надо закреплять во внеучебное время, которого не так много.
Да, все финальные работы (чаще всего проектные) у нас проходят дистанционно. И я думаю, что и затяжной сценарий университет тоже продумал. Например, у моей близкой подруги из моего же университета отменили госэкзамены выпускного курса, поэтому они будут защищать только выпускную квалификационную работу, и, очень возможно, в онлайн-формате.
– Ставите ли вы себе какие-то конкретные задачи на период изоляции помимо той, которая связана с учёбой?
– Да, есть цели, хотя они и довольно смутно поставлены. Хочу больше уделять времени семье, улучшать английский язык, восстановить привычку ежедневной медитации, а также работаю сейчас над монтажом одного видео, которое я прокрастинирую с прошлого лета.
Вообще, хочется развиваться медийно, учиться писать и говорить более понятно, грамотно и интересно. В этом плане мне очень зашел недавний опыт участия в неформальной дискуссии от министерства информатизации и связи РТ в прямом эфире. Было круто делиться своим мнением с участниками в относительно непринужденной обстановке, особенно когда один из собеседников – мой близкий друг Лодой Хомушку, президент московского землячества и просто очень интересный человек, с которым в жизни я обычно много спорю на различные темы. Вот, может быть, что-то похожее мне хотелось бы провернуть с друзьями – но пока это всё жутко смутно.
В чем я точно уверена на сто процентов – это в том, что хочу доводить дела до ума, быть более ответственной. Хочу научиться разумно относиться к своим финансам и противостоять прокрастинации. Это – обязательный минимум.
Беседовала Виктория КОНДРАШОВА
