Зачастую общество не справедливо к ним и нарекает прозвищами, из которых самые безобидные – это «тюремщики» или «вертухаи». Идя на поводу у стереотипов, люди упускают, что работать с заключёнными сложно, психологически не просто, а порой и опасно. Отбывающих наказания нельзя просто запереть за решёткой и забыть о них. Необходимо ежедневное взаимодействие, которое ведёт к осознанию, покаянию и исправлению.
Как всё начиналось
До вступления Тувы в 1944 году в состав СССР на месте нынешнего следственного изолятора находился отдельный лагерный пункт. Его с сентября 1943 года возглавлял капитан внутренней службы В. К. Борбай-оол. В Ак-Довураке с 1948 по 1954 годы функционировала исправительно-трудовая колония. После её расформирования прошло несколько лет. Она вновь была открыта в 1968 году в связи со строительством комбината «Туваасбест», а в дальнейшем и самого города Ак-Довурака с поселком Постоянный. Окончательно ИТК-3 расформирована в связи с завершением строительства крупных объектов города в 1988 году.
Сегодня это всего лишь сухие цифры из отчётов и исторические даты. Главная ценность всякого ведомства – это его работники. В разные годы региональное УФСИН возглавляли опытные офицеры: Дмитрий Бобровицкий, Тимофей Версоцкий, Равиль Аитов, Борбак-оол Узум и другие. Но всё же остановиться хочется на Борбак-ооле Аракчааевиче, он прошёл долгий путь от скромных сержантских лычек до ярких полковничих звёзд. Его биография в целом насчитывает 54 года безупречного труда, 33 из которых, он прослужил в уголовно-исполнительной системе на различных должностях. Завершив свою службу в должности начальника управления исполнения наказаний по Туве. На его долю выпал распад Советского Союза, все прелести лихих 90-ых и начало нового периода истории России.
Я всегда мечтал носить погоны
Невозможно поверить, что Борбак-оол Узум разменял уже восьмой десяток лет. С первого взгляда этому подтянутому, стройному и с безупречной офицерской выправкой мужчине 55-60 лет. Да и память не подводит, всё помнит так, будто бы это произошло вчера, а не много лет назад. Закончив службу Барбак-оол Аракчаевич не оставил систему. Он - ведущий аналитик отделения кадров управления, и бессменный председатель Совета ветеранов УФСИН РФ по РТ. Прошли десятилетия, но приходя утром на работу Борбак-оол Аракчаевич заходит в каждый кабинет, произнося слова, от которых, у людей теплеют глаза и зажигаются улыбки: «Здравствуйте, мои хорошие!». Герой так вспоминает свою жизнь, которая до сих пор бьёт ключом и не даёт познать все блага пенсионного возраста:
– С детства мечтал заниматься сельским хозяйством или служить в силовых структурах. В начале 60-х годов чуть-чуть не стал студентом Красноярского сельхозинститута. Балов для поступления не хватило, но мне сразу же предложили место в Свердловском пожарном училище. Однако стать брандмейстером мне тоже не удалось, призвали в армию на три года. Служил в Польше, на самой границе капиталистического и социалистического миров. В череде постоянных учений, марш-бросков и манёвров удалось показать себя с лучшей стороны. Командование одобрило меня сначала как кандидата, а потом и члена КПСС. После дембеля предлагали стать директором дома культуры, потом сельским учителем математики, но я вежливо отказался. Хотелось нечто большего, романтического и пропитанного духом военного ремесла. Однажды меня вызвали в милицию, тогда не догадывался, что этот визит определит мою дальнейшую жизнь и станет судьбоносным, – с теплотой в сердце вспоминает Борбак-оол Узум.
Служба дни и ночи
– Два раза мне предлагали стать сотрудником милиции по комсомольской путёвке, но я как-то не горел желанием их принимать. Очень волновался, что не справлюсь и всех подведу. На третий вызвали на ковёр к начальству и уже поставили ультиматум, дескать: «Что это вы товарищ Узум себе позволяете? Вам доверие оказали, а вы вот как себя ведёте? Хочу, не хочу. Буду, не буду. Так коммунисты не поступают! Немедленно поступайте на службу или прямо сейчас партбилет на стол положите!». Испугался я, было видно, что шутить со мной никто не собирается. Взял назначение и отправился в Тес-Хемский район. Мне присвоили сержантское звание и определили на должность инспектора государственного пожарного надзора МВД республики. В работу быстро втянулся, и она начала мне искренне нравиться. В 1967 году по рекомендации министра МВД Тувы Алдын-оола Оюна я был направлен в Москву в Высшую школу МВД СССР. Там и начал изучать деятельность исправительных учреждений. Закончив её, я вернулся на родину в 1970 году. И сразу же был назначен начальником отряда исправительно-трудовой колонии № 2. А затем на должность начальника оперативного отдела.
Как-то мне поступила информация, что заключённым на строительный объект злоумышленники передают водку. Осужденные тогда возводили дом в самом центре Кызыла и этот проект был на особом контроле у городских властей. Вечерело. Я подъехал на мотоцикле и надёжно спрятав «железного коня» в кустах, начал устраивать засаду для негодяев. Ждал долго, но никого не было. Обойдя территорию и заглянув на стройку ни души там не обнаружил. Решил приехать рано утром и ещё раз всё тщательно проверить. Мотоциклет заливисто и резво прогудев начал быстро набирать скорость. Внезапно меня ослепил свет фар, и я резко вывернул руль в сторону. Это и спасло. Ещё бы чуть-чуть и меня размазало по лобовому стеклу автомобиля, но отделался лишь переломом ноги, – вспоминает ночной инцидент Барбак-оол Аракчаевич.
Ложе для политического тяжеловеса
– Боялся, что травма помешает мне поступить в Академию МВД СССР. Выходит, что зря опасался, всё обошлось. Учёба давалась легко и беспроблемно, закончив которую в 1979 году у меня началась более ответственная, интересная, но и тяжёлая трудовая жизнь. Восьмидесятые выдались крайне насыщенными, старый мир рушился, а новый не успевал создаваться. Перестройка дарила много надежд, но и пугала. Становилось тревожно за судьбу страны и не зря. В начале девяностых СССР распался, наступило суровое время. Тогда-то меня и назначили начальником всего тувинского УФСИН.
Много чего произошло, но мне особенно запомнился 1994 год, когда в Туву с деловым и гостевым визитом прилетел первый Президент России Борис Ельцин. Борис Николаевич был мужиком здоровым под два метра и весом, наверное, больше центнера. А удобной кровати вип-класса для такого великана в республике не было. Правительство РТ спешно обратилось на мебельную фабрику, но им отказали, дескать: «Технических условий и ГОСТа нет, да и суток для такого ответственного и сложного задания явно маловато». Тогда позвонили в УФСИН РФ по РТ, и мы дали добро. За изготовления ложа взялись столярные цеха колоний № 1 и 2. Мы решили, что один из образцов обязательно понравиться строгой приёмной комиссии. В первой колонии работа заключённых проходила под руководством мастера Кочергина. Он славился своей деловитостью, опытом и талантом. Именно творение его команды всем и понравилось. Спецслужбы и президентская охрана проверили кровать миноискателем, при помощи счётчика Гейгера убедились, что нет радиации. Кинолог и поисковая собака дали заключение на отсутствие наркотических веществ. Неимоверно много времени занял химический анализ, он то и съел его львиную долю. Когда всё было сделано возникла новая проблема, кровать слишком массивная и не проходит в дверь. А разбирать и выносить по частям нельзя, иначе по протоколу необходимо заново проводить весь осмотр. Решение пришло само собой. Мы аккуратно выставили огромное цеховое окно и через него вынесли ложе на улицу. Четыре человека его подавали, а четверо принимали. Всю ночь я и мои замы не сомкнули глаз, ждали правительственного звонка. Кто-то нервно курил сигарету за сигаретой, и все пили крепкий чай, а телефон-предатель всё молчал и молчал. Но вдруг разродился звонкой и протяжной трелью. Взяв трубку, я услышал слова благодарности. Мне рассказали, что претензий нет, а Ельцин отлично выспался и находится в чудесном расположении духа. История фантастическая, но реальная, – весело подмигнул Борбак-оол Узум.
К людям надо относиться по-человечески
– Осужденные зависят то нас, и мы отвечаем за их дальнейшую судьбу. Когда инспектировал места заключения, то на корню давил зарождающиеся у начальников повадки царьков и феодалов. Нельзя свысока и пренебрежительно относиться к отбывающим наказание. Если же возникает какой-то спорный вопрос, то нужно досконально разобраться, а уж потом делать выводы. Справедливости должно хватать на всех. Тщательно оберегать и защищать от блатной романтики нужно сидевших в первый раз. Они зачастую оказывались «за колючкой» из-за глупости, горячего характера или форс-мажора. Но и сидельцев со стажем тоже со счетов скидывать нельзя. Бывало, что кто-то из них всерьёз решал «завязать» с прошлым и начать жизнь заново. Такую ситуацию неоднократно проверял, а когда выяснял серьёзность его намерений, то в помощи ему не отказывал.
Нам закон дал власть не столько карать, сколько воспитывать и возвращать домой людей раскаявшихся и понявших свою вину. А если действовать только силовыми методами, то человек замыкается, затаивает обиду и ищет возможности отомстить. Из таких-то и вырастают профессиональные преступники, презирающие закон. Если так дело идёт, то это наше поражение, но такого я не допускал. Если мой коллега был не прав, то на его сторону не вставал. Работать надо профессионально, не допуская ошибок, с пониманием людей и их проблем. Чтобы, сняв тюремную робу они вместе с неё избавились от груза прошлого, а в настоящем и тем более будущем он не нужен. Жить нужно по общечеловеческим понятиям, а не по воровским, – твёрдо уверен полковник Узум.
Кирилл САМОХВАЛОВ
Фото из архива Борбак-оол УЗУМА