Николай Ильич Доронин, которому тогда было тринадцать лет, в 1997 году вспоминал: «День был на редкость холодный и ветреный. Около туранского клуба было туманно от дыхания сотен столпившихся там людей и лошадей.» Провожали не только туранцев, но и призывников из соседних поселков: Тарлыка, Хадына, Чкаловки, Аржаана.
Клуб был набит битком, шел митинг. Провожали самых первых фронтовиков. На сцену один за другим поднимались выступающие с наказами. Одним из них был Илья Галактионович Доронин, простой колхозник, отправлявший на фронт сразу троих сыновей, а через месяц и еще одного – четвертого. Илья Галактионович наказывал своим кровинкам не посрамить чести родной Тувы, воевать до победного конца, а он будет воевать здесь, на фронте трудовом.
И воевал. Его младший сын, Николай Ильич Доронин, принес в музей документы того времени, более сорока квитанций о сдаче в помощь фронту быков, пшеницы, картофеля, большой суммы денег. Не пожалел даже 15 рублей золотом, оставшихся еще с царских времен. Давал фронту не столько, сколько требовали, а и сверх того, несмотря на то, что самому уже было за семьдесят.
Михаила и Прокопия Дорониных, кроме родителей, провожали еще и жены с детьми. Знали ли они, что расстаются навсегда, видятся в последний раз? Что придется нелегко – догадывались. Николай Ильич запомнил слова брата Прокопия, незадолго до войны прошедшего службу в рядах Красной Армии, побывавшего на Дальнем Востоке, где только что отгремели бои: «Эта война надолго, лет на пять хватит». И Прокопий испил тяжесть фронтовой жизни до дна, дожил почти до Победы, но домой не вернулся. Погиб он 19 апреля 1945 года в боях за город Брно в Чехословакии, похоронен в селе Собатовище. Похоронку семья получила в августе 1945 года.
Михаил и Александр еще в 1943 пропали без вести. Это о них и своих стариках написал безыскусный, но необыкновенно трогательный рассказ младший братишка, Николай Доронин, которому по малолетству участвовать в той страшной войне не привелось. Рассказ называется «Война»:
«Осень… Ненастье...
И хлещет дождь по стеклам большого дома. Ставни, сорвавшиеся с крючка, хлопают по раме.
На улице темно, ненастно и зябко. А в избе теплая русская печь. На ней лежит старик, греет старые кости. На кровати - старуха хозяйка. И более никого.
Когда-то, давно, этот дом был полон ч живности, людно было в нем. В зыбке лежали грудные младенцы, на печи грелись старики, в кухне, на кровати хозяин с хозяйкой, в горнице, тоже на кроватях – парни и девки на выданье, а на полатях- подростки. Всё и все уживались в этом доме.
Мать вставала поутру, еще до светла затопляла печь русскую, выпекала калачи и булки, варила щи и кашу и кормила целый день всю эту ораву. Умерли старики, родители хозяев этого дома, дети выросли и отделились. А сыновей у них на войне побили.
Ночь, ненастье, осень и темень непроглядная. Старик лежит на печи, а мать на кровати, в забытьи… И видится ей: в одном окне Михаил, в другом - Александр. Стоят и смотрят в родительский дом. Дождь осенний мочит их, а по лицам текут слезы…
Это их души прилетели в родительский дом, своей родной матери пожаловаться, что нет у них могил, и нет у них крестов. Без вести пропавшие они… Мочат весной их кости талые весенние воды, а осенью ненастные дожди смывают летнюю пыль.
Сны повторяются весной и осенью, уже много, много лет подряд. Мать вскакивает, бросается к окнам, чтобы позвать сыновей в теплый дом и обогреть, но их видения исчезают, а дождь еще сильнее хлещет по стеклам.
Мать плачет и молиться, молиться и плачет.»
Что война всерьез и надолго, догадывался и Михаил Ширнин из поселка Ленинка. Перед отъездом еще дома, он наказывал своей молодой жене Шуре: «Еду не на гулянку, воевать. Не пей, не кури. Детей береги. Ну, а если что… замуж выходи.». Все исполнила Александра Егоровна, как муж наказывал. А вот замуж вышла только через двадцать лет за Емельяна Яковлевича Хомутова, свою первую девичью любовь, единственного оставшегося в живых из пятерых братьев Хомутовых. Александр, Владимир и Федор уходили на фронт тоже в тот морозный февральский день. Все трое, воевавшие у одного миномета погибли в августе 1942 года под Воронежем. Похоронены на берегу речки Ведуга, у села Губарево. Самый младший брат Хомутовых – Леонтий, призванный чуть позже, в апреле 1942 года, погибнет через год, в июле 1943. Емельяну Яковлевичу повезло, остался чудом жив, хотя погибнуть мог каждую минуту. Под неустанными бомбежками противника, будучи машинистом поезда, доставлял всю блокаду в осажденный Ленинград боеприпасы и продукты.
В августовские дни 1942 года во время оборонительных боев под Воронежом погибли четыре брата Беленковых из Турана: Иван, Николай, Степан и Федор. У всех было одно отчество: Павловичи. Все сражались у одного миномета. Тогда же пали смертью храбрых Степан Павлович Балязин и Георгий Александрович Скобеев.
Почти никто из тех, февральского призыва, бойцов, не вернулся с войны домой. Остались на полях сражений уже немолодые братья Глухенко из поселка Ленинка: Федор Федотович 1897 года рождения, Андрей Федотович 1903 года, самый молодой из них Павел Федотович (1914 г) и самый старший, 1891 года рождения, Митрофан Федотович с сыном Спиридоном Митрофановичем, призванным в 1943 году и тогда же погибшем. Повезло лишь одному из братьев – Герасиму Федотовичу, он вернулся живым, да еще сына с женой успели родить, хотя обоим уже было за пятьдесят лет. Владимир Герасимович живет сейчас в Хакассии, долгое время был председателем администрации поселка Усть-Абакан.
Очень много наших земляков из Пий- Хема погибло ровно через полгода после отъезда из Турана, а именно 6 июля 1942 года. Накануне немцам удалось захватить очень выгодный плацдарм у села Подклетное под Воронежом. В этот день смертью храбрых пали туранцы Николай Селиверстович Галактионов, Афанасий Прокопьевич Рязанцев, Семен Фаддевич Строгов, Михаил Григорьевич Наймушин, Илларион Семенови Сельдимешев, призванный из Уюка Степан Андреевич Немкин. В этот же, черный день 6 июля 1942 года. сложили свои головы парни из села Чкаловка: Илья Селиверстович Галактионов, Андрей Степанович Пашинин, Николай Васильевич Камзалаков, Семен Осипович Алексеенко, Иван Макарович Железкин. Еще два брата Железкиных: Петр и Владимир погибнут позднее, один в Литве, другой в Белоруссии. В декабре 1942 года погиб фронтовик из поселка Тарлаг Григорий Иванович Шубин, муж учительницы и заведующей тарлагской начальной школой Нины Васильевны Селиной, которая вскоре похоронила еще и их маленькую дочурку Надю, умершую от дифтерита. Нина Васильевна подала заявление в Советское консульство о том, что хочет идти добровольцем на фронт, мстить врагу за гибель родных людей. Ее отговорил Салчак Калбакхорекович Тока, отправил учиться в Иркутск, и после окончания Иркутского педагогического института Нина Васильевна почти 30 лет возглавляла Туранскую среднюю школу, которая была признана одной из самых лучших школ Российской Федерации, став кавалером четырех орденов, в том числе и самого почетного: ордена Ленина. Замуж она больше не выходила, хоть и сватались, так всю жизнь и прожила заботами о школе, о своих учениках.
Туранские старожилы рассказывали, что самую первую похоронку в Туране получила колхозница Марина Щенова на своего мужа Михея Ивановича Щенова, погибшего под Воронежем в июле 1942-го. Марине Федоровне Щеновой одной пришлось воспитывать детей, и, конечно, как все другие жители Турана и Пий-Хема она оказывала материальную помощь фронту. Газета «Тувинская правда» от 8 января 1943 года писала: «В орденоносном Бий-Хемском хошуне трудящиеся с большим подъемом встретили весть о строительстве эскадрильи самолетов «Тувинская Народная республика». Женорганизатор МТФ колхоза Красный пахарь М. Ф. Щенова на митинге сказала: «Нам не нужны новые платья. Мы можем ходить в том, что есть. Нам нужна победа и мы ее добьемся». Она отдала фронту 200 акша.»
Не вернулся домой и Василий Мартемьянович Лысков, молодой красивый парень, весельчак и гармонист, он и на фронт свою гармонь взял, не верил, что война будет долгой. Прошел всю войну почти до конца, погиб в январе победного 1945-го.
О скольких еще можно написать, ушедших на фронт в те морозные февральские дни рокового сорок второго! Ушедших, и не вернувшихся. С той поры прошло уже 75 лет, почти целый век. А они все такие же молодые…
Татьяна ВЕРЕЩАГИНА