Проснулся Херел от резкого неприятного звука, точно что-то огромное шумно повалилось сверху — ой, прижмёт сейчас к земле и палатку, и всех, кто в ней засыпает... Оказалось — ветер сорвал с дерева огромный сухой сук. С силой толкнул его с высоты, и только каким-то чудом махина угодила не в брезентовый домик со спящими ребятами, а в огороженный рядом походный туалет. Наутро парни, глядя на сук, торчавший из выгребной ямы, долго почёсывали в затылке; но когда суеверный Херел поделился с ними, что это знак и что он не к добру, дружно расхохотались, засыпали приятеля шутками и отправились на завтрак.
— У них мировоззрение, конечно, другое, — разводит руками Херел, — но я всё равно остался при своём мнении и предупредил их, что это серьёзно, друзья.
Когда трое наших тувинских ребят примкнули к волонтёрской сотне в Волгограде, красноярцы удивлённо присвистнули. А вам разве религия позволяет участвовать в таких мероприятиях? — поддели они. Не позволяет, согласились наши. Но мы всё равно приехали.
Из Красноярска прибыли студенты Сибирского федерального университета; как выяснилось, они звали с собой и местных тувинцев, своих сокурсников — но те ехать отказались, сославшись как раз на то, что им «нельзя». Тем эффектнее явилась троица из Тувы. Впрочем, красноярцы подсмеивались нарочно. Ведь наши ребята приехали в составе их же группы, СФУ, чему предшествовали переговоры между руководством вузов.
Студенты Тувинского госуниверситета Херел Кыргыс, Дан-Хаяа Оюн и Чейнеш Шактар-оол стали первыми добровольцами из центра Азии, которые приняли участие в поисковой работе Общероссийского общественного движения по увековечению памяти погибших при защите Отечества. Уже несколько десятков лет в регионах нашей страны формируются добровольческие отряды, которые прочёсывают территории, где в годы Великой Отечественной войны проходили активные боевые действия. Волгоградскую область ежегодно раскапывают в поисках останков полёгших на этих землях солдат. И каждый полевой сезон достают их сотнями.
В этом году экспедиция называлась «Вертячинский плацдарм», и развернулась она в Городищенском районе Волгоградской области, неподалёку от хутора Вертячий. Наши ребята отработали в ней третью, августовскую, смену вместе с такими же, как они, студентами, старшими школьниками и уже взрослыми работающими молодыми людьми, которые съехались сюда на зов организаторов из разных уголков России. Для удобства группы волонтёров разбили на отряды — по регионам; наши, как уже упоминалось выше, вошли в состав красноярского отряда, и их сообщество оказалось самым пёстрым. Кроме трёх тувинцев, красноярскую ячейку пополнили ещё и французы — двое молодых врачей, хирург и уролог, один из которых поработал на раскопках в прошлом году и так проникся, что нынче приехал сам и привёз с собой друга. Другие отряды составили волонтёры из Волгоградской, Астраханской, Омской, Свердловской областей и республики Татарстан.
Огромный палаточный лагерь разбили в нескольких километрах от хутора Вертячий — поселения, отличающегося от среднестатистического тувинского села разве что магистральной газификацией — дома там отапливаются газом — и заборами вокруг приусадебных участков, сооружёнными из шифера. Хуторяне, надо сказать, гвардию копателей всячески привечали, угощали яблоками и грушами собственного урожая и даже обращались к ним за помощью. Ребята откликались живо. Чего им стоит — взять и дружно почистить коровник бабушке с дедушкой? Те бы неделю возились, а дюжие парни за несколько часов управились. Но это, как говорится, между делом.
Каждое утро в половине девятого волонтёров развозили по местам раскопок — и там начинался кропотливый труд.
Где разворачивать работы — предварительно устанавливали по спутниковым снимкам. Ориентировались на повреждения почвы: ямы, траншеи, которые могли возникнуть от разорвавшихся снарядов или служить окопами. Специалисты обследовали территорию металлоискателем, но когда речь идёт о поиске человеческих останков, этот инструмент приносит не так уж и много пользы. Редко какие из найденных солдат имели при себе какие-либо металлические предметы. Чаще всего в земле находили набор костей, по которому совершенно невозможно было даже установить, что это за человек.
За нынешний полевой сезон волонтёры извлекли из волгоградской земли останки 592-х бойцов, и только 27 из них удалось идентифицировать полностью или частично. Где-то были найдены именные медальоны, где-то — подписанная оловянная кружка или ложка, у кого-то — гравировка на бляшке ремня.
Отряд, в котором работали наши студенты, поднял из земли 34 человека.
— Там, где мы копали, шли бои, — рассказывает Херел. — Там стоял концентрационный лагерь советских солдат, где их держали, морили голодом, издевались над ними. Останки часто с переломанными рёбрами, где-то отсутствуют части тела, где-то — отверстия от пуль… Эту местность брали штурмом. Два раза — немцы, два раза — советские солдаты. Поэтому павших было очень много. Площадь сражений огромна, она тянется вдоль реки Дон на многие десятки километров, и мы раскопали лишь очень маленький кусочек.
В толще земли юные поисковики обнаружили огромное количество пуль и разного калибра боевых снарядов. Нашли даже старинную бельгийскую монету, которую тотчас распознали заграничные участники — французы. Все эти находки, в том числе и бытовые предметы, отправятся в музей.
Вместе с солдатами в землю полегли и их верные боевые товарищи — кони. Их кости лежат вперемешку с останками людей.
— Мы находили подковы, которые были прибиты к копытам этих коней, и знаете, какого они были размера? — чтобы изобразить окружность подковы, Херелу не хватает длины пальцев: диаметр просто сказочной величины. — Вот какие были кони — видимо, богатырские. Есть ли сейчас такие? Не знаю.
Поднятых с поля боя защитников Сталинграда похоронили 23-го августа на Россошинском военно-мемориальном кладбище. Те, чьи имена удалось узнать, обрели вечный покой в отдельных могилах, неопознанных уложили вместе в братскую. На торжественную церемонию захоронения приехали родственники найденных солдат. Скорбная процессия, в которой приняли участие и поисковики, разбередила души всех присутствовавших.
— Что творилось в наших сердцах, трудно передать словами, — рассказывают ребята. — Когда мы копались в земле и находили человеческие кости, то вначале внутри восставал протест, что нельзя трогать их — тех, кто давно уже здесь лежит. Это было то самое — одно из религиозных табу. Но это вначале. Потом свыклись и просто работали вместе со всеми. Ну а когда в Волгограде посетили Мамаев курган, увидели скульптуру «Родина-мать зовёт!», эту непередаваемую мощь, побывали в доме Паулюса и военных музеях, то чувства, всколыхнувшиеся в нас, заставили совершенно иначе, под другим углом зрения посмотреть на раскопки, в которых мы участвовали. Действительно: это нужно не мёртвым, это нужно живым. Когда удавалось установить имя погибшего человека, организаторы по своим каналам узнавали, ищут ли информацию о нём родные, и связывались с ними, и это было огромное событие для этих людей. Многие годы они ничего не знали о том, где и как погиб их дед или прадед — и вот всё проясняется, его с почестями предают земле, как он это и заслужил, и его родные теперь знают, где его последнее пристанище, куда приезжать, чтобы положить цветы. Это очень важно.
— Там, в Волгограде, я очень мощно испытал чувство, о котором раньше, оказывается, имел довольно смутное представление, — признался Херел. — Это чувство патриотизма, любви к Родине. И вместе с тем ещё больше полюбил свою маленькую Туву, по которой за месяц мы очень соскучились.
Соскучились ребята по родной азиатской кухне и говорливому Енисею. После трудовой вахты каждый вечер они бегали купаться. Дон поразил тувинцев своим характером, разительно отличающимся от характера Улуг-Хема. Тёплый, как стоячие тувинские озёра, мутноватый и величественно-неспешный — такой предстала перед нашими ребятами воспетая русской литературой многострадальная казачья река. Растревожила и воображение, и мысли — о большом и малом, общем и личном. Как это удивительно, думали ребята, — узнавать мир, обогащать палитру ощущений, осознавать, какие чувства ты способен испытать.
Для Чейнеш Шактар-оол эта поездка была наполнена особенным смыслом, ведь она — правнучка тувинского добровольца Тюлюша Кечил-оола. Для неё участие в поисковой работе — это не только уважение к военному подвигу народа и сохранение памяти, но и своеобразное продолжение дела её предка.
Поездка в Волгоград настолько потрясла наших студентов, что они, не успев вернуться, уже планируют на будущее.
— Я сказал преподавателям, — сообщил Херел, — что если в следующем году будет такая возможность, то я сам соберу поисковый отряд, и мы обязательно поедем снова.
Виктория КОНДРАШОВА