На одного кандидата наук стало больше в стане тувинских учёных. Демир ТУЛУШ, научный сотрудник сектора археологии ТИГПИ, чуть больше месяца назад защитил диссертацию на соискание учёной степени. Уже девять лет молодой учёный, археолог-практик, исследует древние фортификационные сооружения в Туве. Проще говоря, изучает развалины крепостей и так называемых городищ, построенных на территории республики тысячелетия назад. Этой теме он посвятил 28 научных публикаций. О своих увлекательных исследованиях, а также о том, чем занимаются тувинские учёные сектора археологии института, Демир Константинович согласился рассказать читателям «Тувинской правды».
ПО КАРТАМ И ПРЕДАНИЯМ
— Мы начинаем новый проект по составлению свода археологических памятников. Точнее, по его обновлению. Есть старый свод, составленный в начале 90-х нашим тувинским археологом Иргитом Самбу. В него включено около семисот памятников археологии — но в то время описания давались довольно примитивные. Вот, к примеру, открываем любую страничку и читаем: «Памятник кызылский. В 20 км к юго-востоку от Кызыла и в 7 км к северо-востоку от горы Кызыл в песках южнее Каа-Хемского угольного разреза…» Сейчас найти объект по этому описанию — не так просто. А порой наткнуться на него можно разве что случайно. Поэтому мы задались целью переиздать этот свод.
— То есть все данные этого издания вы намереваетесь обновить, перепроверить…
— Да. Надо провести масштабные разведки, сопоставить всё то, что найдём, с тем, что обозначено в своде, проверим состав памятников. Это большая работа. На этот год мы запланировали разведки по двум–трём районам, но всё зависит от финансирования. Если получит поддержку наша заявка на грант РГО, то будет хорошо. Если нет — начнём работать собственными силами... Кроме того, я продолжаю свою работу по городищам. Есть предположение, что в западных районах можно выявить несколько новых городищ.
— Новых — это значит что?
— Это значит, что на спутниковых снимках я обнаружил несколько объектов, которые могут быть древними городищами. Теперь нужно проверить, так ли это. Попутно проверим сведения из народных преданий о крепостях на вершинах гор там же, в западных районах: в Сут-Холе, Барун-Хемчике. Они действительно там могут быть, потому что районы эти граничат с Алтаем, а там, на Алтае, очень распространены горные крепости. Вполне вероятно, что часть из них была возведена и на территории Тувы.
— Это тоже объекты, которые нигде не зафиксированы?
— Да. Мы попытаемся их обнаружить. Возможно, это какие-то природные образования, которые люди принимали за рукотворные сооружения. Толковых экспедиций по горным вершинам западной Тувы не проводилось, были разве что отдельные вылазки, так что это будет первый опыт. У Кызласова есть сведения, что по верховьям рек Манчурек, Ак-Суг есть городища-крепости, но к ним не прилагается ни планов, ни описаний. Вероятно, что и его сведения приведены по словам информаторов. Сегодня на территории Тувы, по моим проверенным данным, насчитывается 21 городище. Это девять памятников хуннского времени, де- вять — уйгурского и две горные крепости, скорее всего, тоже уйгурские.
— А те объекты, которые вы разглядели на спутниковых картах, можно предварительно предположить, что это за городища?
— Я предполагаю, что по крайней мере один из объектов — это пограничная крепость уйгурского периода. Она расположена напротив села Суг-Аксы, на правом берегу Хемчика. В уйгурское время Енисей и Хемчик служили естественной границей Уйгурского государства в Туве. Правобережье было полностью заселено кыргызами, поэтому большая часть самых старых кыргызских памятников расположена на правом берегу Енисея. А вдоль его левого берега и вдоль правого берега Хемчика уйгуры выстроили цепь крепостей. Глинобитные крепости с мощными высокими стенами, сейчас они достигают двух–трёх метров в высоту. Можно представить, что когда их возвели, они были высотой не менее четырёх — шести метров (за тысячу триста лет разрушения эти стены потеряли половину своей высоты). Но и сейчас шагонарские крепости поражают своей массивностью, что говорить о Пор-Бажыне, где сохранившаяся высота стен — до девяти метров.
Так вот, один из обнаруженных мной объектов находится как раз на правом берегу Хемчика и явно похож на уйгурские городища. Такое оборонительное сооружение: прикрывает участок, межгорный проход, по которому можно пройти на территорию Тувы. Эта крепость должна была, видимо, предотвращать вторжения противника. Помимо всего прочего, к этому объекту нет просёлочных дорог и на его территории ничего ранее не строилось. Остальные обнаруженные объекты пока под вопросом. Они находятся рядом с населёнными пунктами, и поэтому могут быть брошенными сооружениями советского времени. Таких в Туве много: возвели, а оно не понадобилось — и бросили. Кстати, мой первый опыт разведки по спутниковым снимкам был такой, что из двадцати объектов, которые я наметил на разведку, подтвердились только два. Остальные оказались либо современной застройкой, либо старыми заброшенными объектами.
— 20 объектов — это за какой срок?
— Мы провели разведку в 2012 году, за две недели проехались по всем намеченным точкам. Интересно, что один объект из тех до сих пор под вопросом. Он массивный, похож на крепости, но при этом примыкает к посёлку Баян-Тал; подъёмных материалов не нашли, шурфы забить не получилось из-за того, что там было всё подтоплено, да и сроки поджимали. Будем его ещё перепроверять. Возможно, он был выстроен по древней технологии, но в советское время его использовали как какой-то объект.
— А перспектива вообще какая? Вот вы находите объекты, предположительно, археологические памятники, потом выезжаете на место, определяете, действительно ли это памятник… Дальше что?
— Дальше эти памятники ставятся на государственный учёт и охрану и, в идеале, они должны быть включены в перечень объектов культурного наследия России. К сожалению, у нас эта работа ведётся слабо, потому что сопряжена с многочисленными трудностями. Надо соответствующим образом оформить земли, на которых расположены памятники, проводить госэкспертизу, а это большие финансовые затраты, ну и, в конце концов, этим должны заниматься квалифицированные специалисты, которых у нас по пальцам посчитать. В итоге в Туве только один памятник включён в федеральный список объектов культурного наследия. Это Пор-Бажын. Все остальные — только в республиканском реестре. Быть в федеральном списке — не только статусно. Это — деньги на содержание и охрану памятника.
— А сколько археологических памятников сейчас насчитывается в Туве?
— Поставлено на учёт и охрану сейчас более восьмисот памятников. Но в реальности — можно сказать, что в пределах десяти тысяч. Ежегодно питерские и наши археологи выявляют порядка 20–30 новых объектов. И это в ходе небольших разведок, потому что масштабных у нас давно не было.
СЕЛО, КОТОРОЕ ПОГЛОТИЛО ГОРОД
— Изучая свою тему, вы регулярно выезжаете на памятники и видите, в каком состоянии они находятся…
— Если говорить о городищах, то самая большая тревога сейчас связана с городищем Болгаш-Бажын в Сут-Холе. Село Бора-Тайга, по сути, образовалось прямо на памятнике, на самом городище. Возле здания сельской администрации прослеживаются остатки стен. Люди берут с них глину на обмазку печей, домов. Говорят: другой хорошей глины в наших краях нет. Такая же примерно ситуация с городищем Бажын-Алак в Дзун-Хемчикском районе. Одноимённое село появилось рядом с городищем, сейчас подошло к нему вплотную. Это самое большое городище в Туве, его площадь — 18 га. Предположительно, оно было ставкой местного правителя или наместника на территории Тувы в период Уйгурского каганата. Эти два памятника сейчас наиболее разрушаемы. Почти полностью мы потеряли городище Тээли-5 на территории посёлка Тээли. Поселок развивался вплотную с городищем. Постепенно расширяясь — застраиваясь, он захватил всю территорию городища. Остался лишь небольшой участок, всхолмление — остаток западной стены. Больше от этого городища ничего не осталось. Местные жители говорили, что когда строили дома, рыли выгребные ямы, находили иногда какие-то старые предметы. Кто-то сдавал их в местный музей, некоторые оставляли себе, перепродавали, дарили. В 2011 году, во время моей первой разведки, когда я приехал туда вместе с бурятскими коллегами, мы не могли найти это городище даже по описанию Кызласова. Оно должно было находиться в пятистах метрах от посёлка. Обегали всю территорию. Потом только до нас дошло, что посёлок мог разрастись. Мы пошли уже по улицам и тогда только наткнулись на часть стены. Поняли, что городище полностью поглощено посёлком.
— А шагонарские городища?
— Это объекты, которые сохранились лучше всех, потому как находятся они в низинке, где неудобно строить дома. А вот четвёртое шагонарское городище находится в небольшой рощице, укромное место — и местные власти почему-то решили устроить там скотомогильник. Прямо на памятник навалили туши животных, сверху присыпали землёй. Сильно повредили культурный слой. Теперь, чтобы проводить там какие-то работы, необходимо убрать всё, что туда навалили, провести санитарные работы... Есть ещё городище Ийме Дзун-Хемчикского района, которое тоже разрушается и автодорогой, и местными жителями. Хотя культурный слой этого городища значительно богаче, чем на других. Там мы наблюдали чёткие следы кострищ, которые разводили древние жители. Ну и, конечно, беспокоит судьба Пор-Бажына. Памятник уникальный, но постепенно разрушается. Он расположен на острове, образованном вечной мерзлотой, которая постепенно размывается водой. Грунт вымывается из-под острова, береговая зона разрушается, остров сокращается в размерах. Лет десять он ещё простоит, часть берега, правда, обрушится. Но по прогнозам специалистов, через пятьдесят лет части стен упадут в озеро, а через сто останется только центральная часть городища, ну и лет через двести памятника вообще уже не будет.
— Можно ли как-то остановить разрушение?
— Это вопрос сложный и очень затратный. Для этого надо как-то остановить процесс размывания берега.
— То есть теоретически это возможно?
— Теоретически да. Но очень затратно. Честно признаться, я об этом много думал, и кое-какие мысли у меня есть. Теоретически можно было бы забить по периметру острова длинные железобетонные сваи — дно озера илистое, забивать в него надо глубоко, чтобы прочно стояло. Забить сваи не меньше десяти метров длиной, чтобы над водой они возвышались на метр. Потом соединить эти сваи между собой перегородочками, забить их плотненько. Из получившегося резервуара откачать воду и жидкую глину, плотно утрамбовать землёй, сверху залить бетоном. Тогда, может быть, что-то получится. Но ведь я не инженер и не строитель, многих нюансов могу не знать. Как на эти бетонные сваи повлияют те же мерзлотные процессы? Этого я не знаю, поэтому всё это остаётся на уровне идеи.
— Люди, которые выступают против работ на памятниках в принципе, ропщут, что не надо было трогать Пор-Бажын, и не начался бы разрушительный процесс. Справедливы ли их обвинения?
— На самом деле процесс шёл давно, потому что сама территория озера постепенно изменялась. Достаточно посмотреть работы первых исследователей, например, Дмитрия Клеменца, он в 1891 году прибыл в Туву, в 1895-м описал развалины Пор-Бажына. И он описывает так: в восьмистах метрах от берега расположен остров. На нём крепость. Остров довольно большой, крепость расположена в юго-западной части острова. То есть он был соединён с соседним островом. Вайнштейн, когда проводил исследования в 50-х годах 20 века, провёл аэрофотосъёмку, и на его снимке видно, что посредине острова образовывается внутреннее озеро, площадь острова сократилась. Ныне от берега до острова около 1200 метров. Озеро разлилось, стало больше по объёму, и крепость заняла весь остров, береговая зона подошла вплотную к крепости. Остров разделился на две части, вторая тоже сокращается. То есть этот процесс запустился давно и продолжается. Даже если бы крепость не раскапывали, процесс разрушения бы шёл. Да, конечно, вскрыли поверхностный слой — это тоже повлияло на температуру прогревания основания острова, но это не критично.
Отдельный разговор — предания тувинского народа о том, что нельзя трогать курганы, древние могилы. Но предания и суеверия связаны с тем, что нельзя разрушать. А мы-то — исследуем и сохраняем для будущих поколений знания. Другое дело — если человек разрушает, грабит курганы — тут, конечно, всё может быть. Потому что у самого человека откладывается в голове: я совершил плохое действие, разрушил могилу. А мы с вами знаем, что мысли материализуются, влияют на жизнь человека. Нельзя разрушать, грабить. Исследовать — это другой вопрос.
ШАХТЁРЫ В ТУВЕ БЫЛИ ВСЕГДА
— С планами на будущий археологический сезон вы нас ознакомили, а каким выдался прошлый сезон?
— В прошлом сезоне у нас была одна небольшая разведка. В Каа-Хемском районе мы обследовали участок под хозяйственное освоение, и в ходе исследования обнаружили два новых объекта. Скорее всего, это металлургические комплексы. Эпоха — поздняя бронза или начало железного века, около трёх тысяч лет до н.э. Люди там делали железоплавильные печи, выплавляли железо, из которого производили потом орудия труда, оружие. Это был один из очагов металлургии центральной Азии.
— Такого типа площадки находили ранее?
— Да, в 60-70 годах Яков Сунчугашев проводил разведки на территории Тувы. Он нашёл первые железоплавильные печи Каа-Хемского района, и с его работ началось изучение горного дела и металлургии Тувы. Провёл разведки и по другим районам. В Танды и Чеди-Холе он обнаружил древние шахты — около четырёх тысяч лет назад на территории Тувы люди добывали уголь шахтным способом. Получается, день шахтёра имеет у нас глубокие корни. Можно сказать, что здесь всегда были шахтёры.
Ну и наша находка очень интересная. Эти поселенческие металлургические комплексы были окружены валами. Для чего? Пока неизвестно. Может быть, чтобы оградить территорию от животных, а может, чтобы не допустить пожаров, потому что производство — оно всё-таки связано с огнём, он мог перекинуться на тайгу. Там же мы нашли фрагменты керамики, но слишком мелкие, чтобы сразу определить, к какому времени они относятся. Чтобы картина стала более ясной и полной, надо проводить полноценные раскопки.
Виктория КОНДРАШОВА