Алёне Бичей-Уруг 23 года. Среди студентов своей группы в Автодорожном техникуме, где она сейчас учится, она самая старшая и часто чувствует себя переростком-второгодником. После окончания школы-интерната Алёна получает уже четвёртую профессиональную специальность. В её копилке — документы о квалификации продавца-контролёра, парикмахера, штукатура-маляра. В следующем году, окончив последний курс автодора, девушка станет ещё и инженером. Однако всё это не означает вовсе, что Алёна одержима азартным желанием научиться всему. Жизнь заставила.
С самых малых лет Алёна воспитывалась в государственных социальных учреждениях. Дом ребёнка, детский дом, школа-интернат. Кто её отец и жив ли он — неизвестно. Мать больна тяжёлым психическим заболеванием и живёт, как может, где-то в районе. История появления Алёны на свет туманна, как и всё, что касается её семьи. Впрочем, односельчане, которые девушку признали, рассказали ей, что кроме неё, у её матери было ещё, возможно, трое детей. Но где остальные — никто точно не знает. Сотрудники детского дома пытались воссоединить Алёну с матерью, против её воли отправили её в район — но попытка эта чуть было не закончилась трагедией. С матерью девушка общего языка не нашла. Выяснилась, что та и собственной крыши над головой не имеет, да ещё и пьёт горькую. Как-то ночью, одержимая то ли приступом болезни, то ли алкоголем, накинулась на дочь с ножом. Больше о матери Алёна и слышать не хочет.
Соцработники, между тем, ссылаясь на то, что мать, всё-таки, есть, долго тянули с оформлением сиротского статуса Алёны. Поскольку с родительницы спрос невелик, не могли разобраться с настоящей фамилией девушки, поэтому паспорт и другие документы она получила только когда ей исполнилось 18 лет. И положенные ей по статусу государственные льготы девушка тоже начала получать совсем недавно. Несказанно радуется каждой пенсии.
После интерната поступила на учёбу в училище, где давали общежитие. Окончила — пошла туда же на другую специальность. Зачем? Да от безысходности. Зарплата по рабочей специальности — гроши, среди друзей — одни интернатские, такие же убогие, как сама Алёна. Помощи и крыши просить не у кого. К самостоятельной жизни Алёна не чувствовала себя готовой. Решила: буду учиться, а там — как Бог даст. И вот в следующем году — выпуск из автодора. Уже четвёртый для неё выпуск.
Городок сирот
К нам в редакцию Алёна пришла, чтобы поделиться. Шестого мая случилось долгожданное событие: государство подарило Алёне и ещё 37-ти сиротам собственное жильё. Только вот не радостью пришла поделиться девушка.
Алёнин домик — крайний в новеньком микрорайоне, которым «приросла» столица Тувы на своей западной окраине, в направлении пригородного посёлка Сукпак. Остановка «Радиостанция», от неё — вправо, вниз по каменистой дороге. Там, впереди, виднеются несколько рядов красно-коричневых крыш, но до них — идти и идти. Маршрутка идёт по асфальту дальше — в Сукпак. Путь до микрорайона — через свалки. Пологий спуск — и из-за гор мусора появляются дома. Крайняя улица, где получила дом Алёна, называется Свободная. Все дома — один в один. Двухквартирники. Одинаковые крыши, одинаковая планировка: просторные комната и кухня, плюс — маленькая кладовочка. Крохотные сенки, крыльцо. В кухне — печка.
— Пресса? — поинтересовался через забор сосед напротив. — Вы скажите там, пожалуйста, чтобы маршрут досюда протянули… Обещали ведь, а так и нету. Далеко ходить, у нас ведь у всех дети маленькие.
— Как живёте-то? — спрашиваю.
— Да так и живём, — заключил сосед.
Заборы между соседями — из необработанной доски, сбитые наспех. Так же сколочены и ворота, с тем только отличием, что снаружи к ним прибит обшивочный жестяной материал — сайдинг — коричневого цвета. Почти у каждого дома эти конструкции подпёрты: стоит дунуть ветру — вот они все уже и на земле. Ворота везде осели и не открываются. Кое-кто забил их гвоздями, чтобы тоже не упали. 6 мая, когда новосёлы впервые приехали посмотреть на своё жильё, а дело было после сильного ветра, все заборы здесь так на земле и лежали.
Дома, как сейчас модно, тоже все обшиты сайдингом, только жёлтого цвета. Из этого же материала сконструированы сенки: тонкие, хрупкие, жестяные. Из сенок сразу попадаем в кухню. Алёна ведёт нас к печке, показывает на трещины, которые уже, спустя месяц с небольшим после заселения, покрывают и чугунную поверхность печи, и стену над печкой, и прогреваемую стену в комнате. Там, кстати, сквозь эти трещины печка ещё и коптит.
— А посмотрите внутри, — приглашает Алёна. — Печка выложена простым кирпичом, хотя должен быть огнеупорный. Когда она топится, кирпич внутри щёлкает. А что будет зимой?
Претензии не только к печке. Потолки в доме строители сделали натяжные. В центре — круглое отверстие, из которого спускается лампочка. Как выглядит настоящий потолок под этим натяжным тентом — жильцам и узнать страшно. По краям, в местах крепления потолка со стенами, планомерно, метр за метром, отваливаются нащельники.
И это ещё не все беды. Главная — в микрорайоне нет воды. К забору в Алёнином дворе горлышком вниз прибита большая пластиковая бутылка. Это умывальник. Такие здесь у всех. За водой приходится ходить к ближайшей двухэтажке — а это не рукой подать. Новосёлы сетуют, что жители двухэтажки их соседством недовольны и воду им разрешают брать, скрепя сердце.
По замыслу застройщика, видимо, предполагается, что в конечном итоге дома должны стать, как минимум, полублагоустроенными. Для этого в кладовочке внутри квартир предусмотрен сток. Дескать, хотите — ставьте унитаз. А на самой середине двора вырыт септик. Правда, в землю он уходит не глубже, чем на метр (как и выгребная яма в туалете — там и метра нет в глубину), а у Алёны вместо септика и вовсе — лишь намёк на яму, которую, вроде бы, кто-то начал копать, да бросил.
На туалетном домике нет дверей и нет крыши. Кругом торчат гвозди. Электрический счётчик скрыт в компактную коробочку на наружной стене дома. В неё же уходят провода со столба напротив и из неё выходит провод, который исчезает в земле. Ни козырька над коробочкой, который бы защищал её от атмосферных осадков, ни стоковых желобков под крышей, которые бы тоже регулировали потоки дождевой воды. И так везде.
Оказалось, что у новосёлов не от всех дверей есть ключи. У соседки Айсулу, например, есть ключ от входа наружного, а у внутренней двери ключей нет. Пнул как следует эту дверь — и добро пожаловать. Внутренняя дверь, кстати, изрезана: то ли острым ножом, то ли топором.
— Что это? — спрашиваю Айсулу.
— А вот не знаем, — пожимает плечами девушка. У Айсулу, кстати, трое детей. Последний родился меньше месяца назад, уже здесь.
— Сюда даже «скорую» трудно вызвать, — жалуется девушка. — По телефону нам так и отвечают: туда мы не поедем.
Новосёлы вздыхают и сокрушаются, но рады они и этому жилью. Однако Алёна с такой позицией не согласна. У них у всех семьи, говорит она. Им проще. Есть мужские руки, есть личные авто, работа — а значит, благоустроятся, доведут всё до ума. Алёна же — одна, рассчитывать ей приходится только на себя. Ей одной этот дом не поднять.
Ну а самое главное, чего опасается и Алёна, и её соседи, — будет ли зимой в этих домах с жестяными сенцами держаться тепло?
Сэкономили как смогли
В мэрии, куда за разъяснениями обратилась наша редакция, ответили просто: мэрия за строительство этих домов ответственности не несёт. И добавили: эти дома ещё не введены в эксплуатацию. Вот так.
Разъяснили ситуацию в «Госстройзаказе» — предприятии, которое выступило заказчиком строительства микрорайона. Там нам рассказали, что строила объекты абаканская фирма ООО «Технологии автономных систем». В строительство 19-ти двухквартирников вложено 38 миллионов рублей. Деньги освоены полностью. По каждой недоделке в предприятии согласились дать отчёт. Прежде, однако, стоит сказать, что эти дома — первая в республике ласточка программы обеспечения детей-сирот жильем из специального фонда по срочному договору аренды. То есть квартиры предоставляются семьям не в собственность, а в социальную аренду. Документ, который получат на руки жильцы, будет не свидетельство о собственности, а договор социального найма. Заключается он на пять лет, в течение которых жильцы не смогут продать, обменять квартиру или сдать ее в аренду. Зато потом они получают право оформить ее в собственность.
Теперь по делу. Оказалось, что стройка, которая началась в сентябре прошлого года, уже зимой была завершена, и готовые дома некоторое время стояли пустые и без надзора — пока искали, кого там временно поселить в качестве сторожа. В это время неизвестные предприимчивые граждане начали посёлок разграблять. Вывозили строительный материал, который можно было с объектов снять, и даже окна целыми блоками. Они-то и повредили замки на дверях и сами двери: вскрывали подручными средствами.
По той причине, что строительство велось зимой и какое-то время дома стояли нетопленые, видимо, несколько повредился натяжной потолок — потому теперь и отслаиваются нащельники. Почему потолок решили сделать натяжным — не ответили. Так, говорят, было в проектной документации заложено. Кстати, дома сделаны из современного материала — газобетона сибита — и утеплены, подчеркнули в «Госстройзаказе», поэтому утекать тепло не будет, а значит, зимы бояться не стоит.
Далее. Оказалось, что деньги, выделенные на строительство, шли только «на квадратуру» — то есть предусматривали лишь установку домика. Ни на сенки, ни на надворные постройки (угольник, туалет), ни на огорожение территории финансирования не закладывалось. На всё это должен был выделить деньги республиканский бюджет. И поскольку дополнительного финансирования не последовало, то построили так, как удалось ужаться и сэкономить.
Что же касается намёков на септик, то и тут в «Госстройзаказе» дали ответ. Действительно, сначала планировалось, что дома будут полублагоустроенные. Хода делу не дала всё та же причина: строителям не заплатили за то, чтобы они этот септик рыли.
Безопасно ли подведена к домам проводка? — выходит, безопасно, раз работники энергетической службы электричество подвели и со всем согласились.
Если же ещё у жителей есть претензии к недоделкам, то, пояснили в «Госстройзаказе», эти недоделки нужно представить и доказать, что они — результат некачественной работы, а не появились в процессе эксплуатации.
* * *
В своих квартирах «новосёлы» пока живут в качестве сторожей. Договоров с ними ещё никто не заключал. Заказчики признают, что работы в микрорайоне ещё много. Обещают, в частности, что в каждом дворе будет всё-таки забит колодец (самое позднее — к середине июля), и проблема с водой отпадёт. Заселить людей поспешили, потому что если бы дома так и стояли пустые — их бы продолжали разграблять.
И маршрут в микрорайон будет проложен. Мэрия от этого никуда не денется, поскольку на этой же территории продолжается индивидуальное строительство, там же будут выдаваться земли под строительство жилья многодетным семьям: микрорайон будет расти, и город обязан сформировать там необходимую инфраструктуру. Терпите, призывают строители: и Москва не сразу строилась.
…Как бы там ни было, Алёна считает, что это несправедливо: почему-то кто-то из детей-сирот получает в собственность благоустроенные квартиры в новостройках, а кого-то селят у чёрта на куличках, где придётся не жить, а выживать? Чем Алёна хуже? Неужели на её долю выпало меньше страданий и она меньшего заслуживает?
Виктория КОНДРАШОВА