Наверное, символично, что именно накануне международного дня защиты детей служба инспекторов по делам несовершеннолетних МВД России отмечает свой профессиональный праздник. 31 мая 1935 года в СССР было принято специальное постановление «О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности», согласно которому организованы секции по борьбе с детской беспризорностью и безнадзорностью при районных и городских советах. На Главное управление рабоче-крестьянской милиции возлагались задачи по усилению борьбы против хулиганства на улицах со стороны подростков. Этот день считается днем образования подразделений по делам несовершеннолетних. В разное время эти подразделения назывались по-разному, но задача была одна — уберечь детей от совершения правонарушений и преступлений, оказать помощь тем, кто попал в трудную жизненную ситуацию. Работа по предупреждению преступлений, правонарушений и безнадзорности несовершеннолетних — одно из трудных, но чрезвычайно важных направлений деятельности органов внутренних дел.
Инспекторам по делам несовершеннолетних, или, как их называют, детским инспекторам, приходится решать разные задачи — от поиска родителей заблудившегося малыша до раскрытия тяжких преступлений. Сегодня в преддверии их профессионального праздника (31 мая службе исполняется 80 лет) мы беседуем со старшим инспектором по делам несовершеннолетних межмуниципального отдела МВД РФ «Кызылский» майором полиции Уран Ондар.
— Свою карьеру в органах внутренних дел вы начали в подразделении по делам несовершеннолетних? Как вы пришли в эту профессию?
— По специальности я юрист. В 2003 году начала работать специалистом в социальном центре по работе с неблагополучными семьями, безнадзорными и беспризорными детьми Каа-Хемского района. Когда я общалась с такими детьми, то они говорили, что уходили на улицу в ночное время, потому что дома пьют спиртное, убегали из-за скандалов в семье — родители в состоянии алкогольного опьянения начинали выяснять между собой отношения. Бывали случаи, что избивали детей. Мне хотелось помочь таким детям, чтобы они вернулись в нормальные семьи и перестали прогуливать занятия в школе. По работе я очень часто приходила в отдел милиции. Тогда мою старательность и усердие в работе заметил начальник отдела милиции Каа-Хемского района. Он и пригласил меня в ОВД и предложил должность инспектора по делам несовершеннолетних. Это было в декабре 2004 года.
— В чем заключается работа инспекторов по делам несовершеннолетних? Раньше трудные подростки попадали на карандаш, их как-то пытались перевоспитывать, беседовали по душам, направляли в пионерские лагеря. А как с ними работают сегодня?
— В общем-то, также и работаем. Например, у меня на учете состоят 43 несовершеннолетних. Конечно же, в первую очередь мы проводим профилактическую работу с ребенком и с семьей. Беседуем с родителями, разъясняем статьи административного и уголовного кодексов, по которым они могут быть привлечены к ответственности за жестокое обращение с детьми и лишены родительских прав. Рекомендуем обратиться к врачу-наркологу, если есть необходимость, даем направление и к семейному психологу. Если ситуация безысходная, и малолетний ребенок находится в социально опасном положении, мы его помещаем в приют. С родителями продолжаем работать, даем возможность исправиться. Большинство родителей перестают пить, и дети к ним возвращаются.
Если ребенка вовремя не изъять из такой семьи, то он не выживет. Иногда о таких семьях нам сообщают их соседи, неравнодушные граждане. К слову, по поводу пионерских лагерей. Инспекторы ПДН каждое лето стараются направлять ребят из семей так называемой группы социального риска в детские оздоровительные учреждения или хотя бы устраивать в пришкольные лагеря.
— В чем все-таки корень бед?
— В семье. Если в дом пришла беда, мы обязательно помогаем, но в большинстве случаев один на один с проблемой остаются сами родители. Поэтому мы пытаемся всеми способами достучаться, прежде всего, до взрослых. И очень часто взрослые допускают ошибки в воспитании только потому, что не владеют элементарными знаниями — нормами семейного, административного, уголовного законодательств, где четко прописано, кто и за что несет ответственность в отношениях детей и взрослых.
Запомнился мне один мальчик. Он был из вполне благополучной семьи, но почему-то всегда убегал из дома, хулиганил. Мама приводила его к нам, просила провести профилактические беседы, позаниматься с ним. Когда я в первый раз увидела его вместе с мамой в школе, мне показалось, что маме он не нужен, она не занималась с ним. Он это и сам, видимо, чувствовал и уже начал вести антиобщественный образ жизни. Я решила взять его на поруки. Постепенно он начал мне доверять, перестал пропускать занятия в школе, мы с ним вместе решали проблемы. После того как он окончил школу, они уехали из поселка. Потом я узнала, что он поступил в учебное заведение, затем устроился на работу. Когда мы случайно пересекаемся на улице, он благодарит меня за то, что когда-то я помогла ему встать на путь исправления. В такие моменты на душе становится тепло.
— Уран Владимировна, ваши коллеги отмечают, что вы обладаете особым чутьем к такому пороку, как педофилия. Как удается выявлять такие преступления и определять людей, которые растлевают детей?
— Раскрытие и выявление таких тяжких преступлений зависит, прежде всего, от родителей, а именно от матери ребенка. Однажды ко мне обратилась женщина. Она сообщила, что ее 16-летняя дочь часто убегает из дома, пропускает школу. Совместно с учителями в присутствии матери мы провели с девочкой профилактическую беседу. После разговора девочка отказалась возвращаться домой и попросила отправить ее в приют или в школу-интернат. Удивившись ее решению, я решила поближе познакомиться с девочкой и поговорить с ней в присутствии психолога. После консультации, она была помещена в психиатрический диспансер на лечение. Вскоре ее выписали. Она вернулась домой, но через некоторое время снова сбежала. Тогда я начала подозревать, что в ее бедах могут быть виноваты люди, которые проживают с ней. Я долго и упорно работала с этой девочкой. Через некоторое время она начала доверять мне. Стало известно, что ее отчим пользовался отсутствием матери ребенка и неоднократно совершал насильственные действия сексуального характера в отношении своей падчерицы. В ходе расследования девочка вспомнила только 11 фактов, неизвестно, сколько их на самом деле было. Получается, что мать девочки на протяжении пяти-шести лет ни о чем не подозревала. Это большое упущение с ее стороны.
И это не единичный случай. При расследовании таких уголовных дел выясняется, что когда дети обращаются к своим мамам и пытаются рассказать, что с ними случилось, они не верят им, а приводят их к нам и просят провести профилактическую беседу, чтобы те перестали говорить такие вещи. В таких случаях должна вестись большая работа со стороны родителей. В первую очередь между родителями и детьми должна быть тесная взаимосвязь, доверие.
— На что родителям необходимо обращать внимание для того, чтобы предотвратить такого рода преступления?
— Как вы сами понимаете, подчас родителям сложно все предусмотреть, оградить своих детей от всего негативного. Большое значение имеет правосознание самих родителей, потому что латентность этого вида преступлений очень большая. Правосознание родителей играет большую роль, и иногда нам приходится сталкиваться с непониманием или желанием со стороны отдельных мам и пап замалчивать о таких преступлениях.
— А бывают такие случаи?
— Да, особенно когда дело касается «домашнего» (отец или отчим) педофила. Хочу отметить, что наша задача — доказать и выявить как можно больше преступлений не ради какой-то статистики, а потому, что ребенок, который пострадал, должен однозначно знать, что зло будет наказано. Многие не хотят, чтобы такие истории всплывали на поверхность, но вопрос ведь не в этом. Определенный уровень конфиденциальности следствие может гарантировать, и это разъясняется родителям.
— Можно ли сказать, что ежедневно сталкиваясь с таким положением дел, вы приняли решение об усыновлении детей?
— У меня своих кровных детей двое. Они уже взрослые, один из них живет в Красноярском крае со своей семьей, второй — студент. Поэтому я давно еще начала задумываться об усыновлении. Некоторое время посещала детские дома, приюты. В июне прошлого года мне позвонила моя родная сестра и сообщила, что в Дзун-Хемчикском районе есть мальчик, который остался сиротой. Его хотели отправить в школу-интернат. Но я решила взять его в свою семью. Во время оформления документов стало известно, что у него есть две родные сестренки, которые младше его. Как их разлучить со старшим братом? Я обошла все кабинеты, отстояла не одну очередь, чтобы взять всех троих. С августа 2014 года все трое переехали ко мне, и сейчас мы живем все вместе.
— Бывали ли сложные периоды?
— Конечно. Это очень сложно в одночасье стать родными людьми. Мы потихонечку привыкали друг к другу, каждый работал над собой. Моим детям было непросто привыкнуть к городской жизни, к своим новым родственникам, одноклассникам, но они справились. Я даже не прошу детей называть меня «мамой», так как считаю, что они должны помнить свою кровную мать, родные корни. Детишки учатся в гимназии № 5, мальчик в 9 классе, девочки в 6 и 3 классах. Они, конечно, многое из школьной программы пропустили, но общими усилиями мы немного подтянулись.
Конечно, с такой загруженностью на работе я не смогла бы одна справиться. Во всех делах и начинаниях меня поддерживают мои родственники, в особенности моя старшая сестра, которая после того, как я усыновила детей, оставила свою работу и начала помогать мне. Я очень благодарна ей.
В отделе ее называют «мать-героиня». Когда в дежурную часть приводят детей, зачастую они начинают плакать и просят, чтобы их отпустили. Коллеги Уран Владимировны отмечают, что когда к таким детям навстречу выбегает она, то ребятишки как будто видят родного человека, сразу тянутся к ней и успокаиваются. Ее отличает то, что она по велению сердца, по порыву души достойно воспитывает приемных детей. Разве это не подвиг?
Идегел АДЫГЖЫ,
пресс-служба МВД по Республике Тыва