Так получилось, что с шахтами Шораан Ондар знаком с детства.
В окрестностях его родного Хову-Аксы был рудник. Остался со времен работы крупнейшего в России горно-обогатительного комбината «Тувакобальт» (1970–1991), на котором трудились более 2000 специалистов из самых разных уголков страны. В поселке городского типа, как гордо именовался Хову-Аксы, кипела жизнь, был один из лучших Домов культуры, прекрасные школа, детский сад, благоустроенные добротные дома.
Переломные 90-е внесли свои коррективы. Комбинат остановился в 1991 году. А шахта осталась. Никто ее не засыпал, не ограждал. Мальчишкам здесь было раздолье. Насколько опасны были их походы по подземному тоннелю Шораан с друзьями не задумывались. Было просто интересно.
Сегодня 29-летний Шораан Болат-оолович Ондар, помощник начальника участка аэрологической безопасности шахты «МежегейУголь» (дочернее предприятие группы компаний «Евраз», разрабатывает Межегейское месторождение каменного угля с балансовыми запасами в 219 млн. тонн), описывая похождения детства, со знанием дела называет тот тоннель «квершлагом». Посмотрела в словаре: это «горизонтальная, реже наклонная, подземная горная выработка», по сути, горизонтальный врез в гору.
На вопросы, что определило выбор профессии, почему он вдруг решил подать документы на специальность, которая и звучит-то сложно, — «технология подземной разработки рудных и нерудных месторождений», да еще и конкурс — более 100 претендентов на 23 места, выделенные в 2008 году для выпускников Тувы в Московском государственном горном университете, Шораан отвечает коротко: «Обстоятельства». А потом раскрывает, какие.
СЛОВА ОТЦА
Мои родители простые работяги. Отец всю жизнь работал водителем. По молодости, правда, даже уезжал в Хакасию, работал в золотодобывающей артели. А так все время за рулем. Мама работает лаборантом-химиком в Центральной кожуунной больнице.
Отец всегда мне говорил, что важно и нужно учиться. «Иначе будешь все время на кого-то работать, обслуживать. А нужно строить свою собственную судьбу». Я эти слова запомнил. По учебе меня подгонять не нужно было. Тем более, домашние задания проверять. Сам старался. Конечно, «ботаником» не был. Успевал и с мальчишками во дворе играть. Но учебу не запускал. Чаще всего был хорошистом, получал и тройки, но не больше двух-трех за четверть. Мог «сползти» по химии и английскому. А любил физику, математику и физкультуру.
ПОВЕЗЛО СО ШКОЛЬНЫМИ УЧИТЕЛЯМИ
Мне всегда нравились точные науки. Еще и с учителями повезло. Физику нам преподавала Лиана Март-ооловна Монгуш. Молодая, строгая. Она очень интересно и жизненно объясняла. Я и сейчас три закона Ньютона из школьной программы расскажу. Хотя, конечно, за плечами еще вуз. Но все помню именно из ее школьных объяснений. Лиана Март-ооловна всегда говорила, что все законы физики — это и есть сама жизнь. Удар по мячу — это взаимодействие движущихся тел, там все можно рассчитать. Наша ходьба — это управляемое падение. Тут не зубрежка нужна, а понимание. И Лиана Март-ооловна очень здорово этому учила.
Учительница математики Буянмаа Бопуевна Монгуш тоже из молодых специалистов была. Помню, меня всегда на школьные олимпиады по математике отправляли. Еще Буянмаа Бопуевна вела у нас туристический кружок. Мы всем классом в него ходили. И прошагали с рюкзаками по Туве много километров. У меня есть даже спортивный разряд по туризму. Участвовали в многодневных общереспубликанских туриадах, по горам доходили до Дургенского каньона.
После таких утомительных переходов всегда было приятно на перевале осознать, что ты этот тяжелый путь смог преодолеть!
В этих походах мы очень сдружились с одноклассниками, связи и после школы не теряем.
ВЫБОР ДЕЛА ЖИЗНИ
После 11 класса подал документы в Московский пограничный институт ФСБ. Мы пограничный регион, поэтому очень хотелось туда поступить. Отбор здесь в Кызыле прошел, а вот уже в Москве на экзаменах не дотянул. В общем, не прошел. Решил остаться в столице, пошел в колледж менеджмента у метро «Академическая». После провала с поступлением хотелось уже гарантированно попасть, поэтому и выбрал ссуз. Но учиться было скучно, все слишком легко давалось, ничего нового. Не мое. Забрал документы и вернулся домой.
Решил сделать упор на технические специальности. Досдал ЕГЭ. И на стенде с «целевыми местами» (выездная приемная комиссия работала, кажется, в школе № 7) увидел Московский государственный горный университет. 23 места! Это был первый такой большой целевой набор будущих горняков. И желающих оказалось много — более 100 человек!
Поступил! Вместе со мной ребята из Кызыла, Танды, других кожуунов! На моей специальности нас было пятеро. Учились, не пропускали. Сложнейший сопромат одолели. «Потерь» за эти пять лет было 3 — 4 человека, не больше. Интересно, что вроде целевой набор, а к нам никто с проверками из республики не приезжал, не интересовался, как мы там, а по окончании никто не предлагал работу.
ПОИСКИ РАБОТЫ
Моя дипломная работа была связана с Кызыл-Таштыгским месторождением полиметаллических руд на Тодже. Я ее защитил на «отлично». После института поэтому попробовал устроиться в «Лунсин». Меня взяли горным мастером. Отработал вахтовым методом три месяца. Комбинат тогда только строился. А когда приехал в Кызыл на очередную «межвахту», меня «нашел» военкомат и в этот же день — я даже уволиться не успел и сообщить в «Лунсин»! — отправили в «учебку» в Омск. Службу в мотострелковой бригаде прошел в Уссурийске. Ровно через год — в ноябре 2014 года — домой.
Немного отдохнул, а потом были долгие, очень долгие поиски работы. Я ходил по конторам — Тардан-Голд, Ойна, Лунсин, оставлял свое резюме. Безрезультатно. Тогда только начал разворачиваться «МежегейУголь». Там тоже оставил резюме. Но звонков не было. Потом какими-то окольными путями мое резюме все-таки дошло до «МежегейУгля», мне позвонили из Новокузнецка — там располагается кадровая служба компании.
ПЕРВЫЙ НАРЯД В ШАХТУ
«Это был приятный звонок. Собрал документы, прошел медкомиссию. Сердце, глаза, слух, сила рук, нет ли вибрационной болезни. Подробный инструктаж.
И 12 сентября 2015 года я получил свой первый наряд и спустился в шахту!»
Мы разговариваем, вместе шагая глубоко под землей то по чавкающей жиже, то по твердой удобной породе, а где-то — обходя небольшие водопады (постоянная откачка воды — одна из главных задач горнорабочих). Одеты в спецодежду, со «Самоспасателем» на боку (на случай форс-мажора). На головах — каска с тяжелым фонарем. Перчатки, очки от витающей повсюду инертной белой пыли и даже беруши. Голова поначалу от непривычки качается от тяжелого фонаря. Но именно он дает сигнал тем, кто там наверху «мониторит», где ты шагаешь, в каком из стволов.
Мы идем по западному фланговому стволу на глубине 150 м. Где-то вдалеке мелькают другие фонарики. Через почти два км после входа в шахту на нашем пути группа из трех работающих. Это наши земляки. Они обустраивают из цементной смеси опалубку для взрывоустойчивой перемычки.
Сейчас в «МежегейУголь» трудятся более 100 тувинцев-шахтеров. Работу ценят, но первый спуск в шахту не всем дается легко. В первую очередь, психологически. У нас ведь в крови простор степей, а здесь закрытое пространство. Да еще под землей. «У меня поначалу от каски шея болела, ноги уставали. Постоянно боялся ненадежной кровли. Но потом привык», — признается Шораан.
ТЯЖЁЛЫЙ ТРУД НАСТОЯЩИХ МУЖЧИН
Смена под землей длится восемь часов. Тяжелый монотонный труд в помощь работающей технике. Тому же комбайну, который, как детская машинка-игрушка, управляется дистанционно. Здесь, под землей, слабаки точно не выдержат, нужно быть крепким физически и сильным духом. Работа в шахте для настоящих мужчин.
30 дней вахта, 30 следующих дней — отдых дома. «Удобно», — признается Шораан.
Говорят, когда-то работали и женщины, но в 1957 году в связи с изменениями трудового законодательства им вход на шахту был заказан. Женщин-шахтеров больше нет.
Но женщины на шахте «МежегейУголь», конечно, трудятся. Наверху. Как, например, две однокурсницы Шораана по МГГУ из Тандинского кожууна Сайсуу Ондар и Айдана Кужугет. Они — инженеры-операторы аэрогазовой защиты, следят за процессом газовыделения, чтобы не допустить его высокой концентрации. По сути оберегают безопасный труд тех, кто спустился под землю.
ШАХТЁРСКОЕ БРАТСТВО
Вся большая подземная «сетевка» стволов, переходов, где неразумные действия одного могут навлечь беду на всех, диктует особые взаимоотношения между людьми, шахтерское братство, взаимовыручку.
Заядлые курильщики «терпят» восемь часов. Курить в шахте строго-настрого запрещено. А вся территория комплекса вместе с административным зданием, общежитием (в каждом из номеров есть телевизор, небольшой холодильник), столовой, спортивным залом, фитнес-зоной, футбольным полем — территория трезвости на все 30 дней. И все знают, нарушишь — вылетишь! Душу отводят в спортзале.
На «МежегейУголь» много специалистов из других «угольных регионов», где выработанные шахты закрываются. Они говорят, что в Туве условия в шахтах лучше. Большинство с удовольствием делится своим шахтерским опытом с молодежью.
«В 90-х годах мы практически «убили» профессию шахтера, растеряли кадры, закрыли училища, которые их готовили, теперь постепенно все восстанавливаем, — с горечью говорит генеральный директор «МежегейУголь» Александр Лукиных, кемеровчанин, потомственный шахтер в трех поколениях. — Молодежь заточена на стартапы, быстрые деньги. На производство идти не хотят. Здесь же, в Туве, ребята хотят работать. Их не надо переучивать. Сразу обучаются «правильно» работать. За собой убирать. Мы с этого года направляем их в Кузбасс обучаться на механиков, сотрудничаем с Ак-Довуракским горным техникумом. Нужно растить местных специалистов, таких, как Шораан Болат-оолович. Нас на это глава республики Шолбан Валерьевич нацеливает. Это правильно».
ШАХТЁРСКАЯ ПРОФЕССИЯ НАМ ПОДХОДИТ
Шораан Ондар за полтора года прошел путь с самой низкой ступени карьерной лестницы на шахте — горнорабочего подземного (именно в таком порядке слова) до помощника начальника участка и теперь обучает азам шахтерской профессии приходящих на работу земляков.
«Я им объясняю: профессия шахтера нам очень подходит. Ведь мы, тувинцы, приучены к тяжелой работе. Скот пасти, на стройках подрабатывать, за орехом в тайгу ходить — это тоже тяжелый труд. Конечно, профессия шахтера очень трудная. Требует выносливости. Но у нее и хорошая социальная защита. Достойная зарплата. Удобный график: 30 дней отработал, 30 — отдыхаешь. Можно работой по дому заняться, — поясняет Шораан. — Ранний выход на пенсию. Нам ежедневно на карту даются «пайковые» 427 рублей, на которые мы и питаемся в столовой. Хорошие условия для отдыха, занятий спортом. Еще и оплачиваемый отпуск в 75 дней! Это такие понятные для каждого человека «плюсы». Но есть еще один очень важный аргумент. У нас в Туве богатейшие природные ископаемые. Их нужно разрабатывать. Сейчас уже есть щадящие технологии добычи. С тщательной последующей рекультивацией. Кстати, тот же подземный способ добычи самый экологичный. Молодым нужно не упускать этот шанс, обучаться горным специальностям и приходить работать на рудники, шахты. Не все же приезжие специалисты должны делать! Я буду только рад, если мой 2-летний сын Байслан в будущем пойдет по моим стопам. Нам нужно самим поднимать нашу родную республику!».
Дина ОЮН