Таня работала машинисткой. Печатала быстро и грамотно. Жизнерадостная и приветливая девушка, красивая, она многим нравилась. Мама ее трудилась в ателье «Чечек», часто баловала дочку обновками, сшитыми собственными руками. Удивилась, когда узнала, что у Тани двое маленьких детей: дочь и сын. Выглядела она очень молодо. С мужем жила в своем доме. Как-то она рассказала:
— Еще девчонкой ходила на танцы в парк. Там его увидела и влюбилась. Другие девушки крутились вокруг парня, но я всех разогнала и добилась, что с танцев он шел провожать меня. Поженились, родились дети. Муж работает водителем.
Их дом снесли, они получили квартиру в новом благоустроенном. Муж часто гулял с сыном во дворе, но в основном детьми занималась его мать.
Как-то встретила Таню. На ее лице выделялись свежие подозрительные полосы. Она пояснила:
— Муж порезал. Приревновал.
Вспомнила, что на работе женщины нелестно о ней отзывались. Раз коллектив поехал на уборку урожая. Разбили стан недалеко от лесочка. Все работали, а Таня с практикантом-лоботрясом удалились в лесочек на весь день. Удивилась: что она нашла в нем хорошего?
Потом Таня уволилась и куда-то уехала. Увидела ее, когда она сидела с мужем на скамейке около дома. Мужчина что-то горячо говорил, а она виновато молчала. Увидев меня, сказала:
— Вот муж не пускает меня в квартиру…
Для нее наступили нелегкие времена, умерли мама и отчим, трагически погиб брат. Что-то сломалось в ее душе, она очутилась на краю пропасти.
Иду по улице, мимо мусорных контейнеров. Вижу, женщина что-то перебирает в них. Взглянула на меня, и я внутренне ахнула: Таня! Она поздоровалась вежливо. Какая бы она ни была, но в ней всегда виделось воспитание, заложенное еще матерью. Это ее облику придавало еще большую трагичность. Таня пыталась оправдаться, что-то невнятно бормотала, потом ушла.
Выхожу из подъезда, она сидит на лавочке.
— Вы не дадите нам кусочек мыла, хотели помыться в Енисее?
Рядом с ней стояли мрачные личности. Мыло я ей вынесла, еще кое-какую еду.
В следующий раз она пришла с двумя мужиками. Они рыскали по газонам, собирали бутылки.
— Вот Сергей, мой друг, — показала она рукой на одного из них.
Снова встреча. Спрашиваю ее: «А где же Сергей?» Отвечает: «Ну его, заставлял бутылки собирать, а денег не давал».
Спрашиваю, почему не работаешь, ведь была хорошей машинисткой. Отвечает:
— Да кому я нужна! Собрали как-то нас, бомжей. Кормили плохо, а работать заставляли много. Я ушла.
Выросли ее дети, умерла мать мужа. Наконец, увидела ее дочь, она стояла рядом с матерью. А та меня огорошила:
— Живем вместе с ней на свалке.
То ли врала, то ли правду говорила? Раньше она при встрече доложила, что всю зиму прожила на станции «Тайга».
В последний раз услышала ее все еще звонкий голос на улице Гагарина. Она сидела на газоне с женщиной в окружении какого-то барахла. Поздоровались. Шедшая за мной кызылчанка закричала:
— Это ты, Таня, всё еще жива?
До меня долго не доходило, что за слово «бомж», пока мне не объяснили: так зовут человека без определенного места жительства. Мне кажется, понятие включает другое, глубинное значение.
Возвращаюсь из магазина. Около контейнера с мусором стоит молодой мужчина. Он роется в нем и с жадностью хватает обрезки мяса, они все неподобающего вида, но он заталкивает их в рот. Мужчина уподобился бродячим собакам, которые каждый день осаждают контейнеры в поисках еды. Я не выдержала, купила буханку хлеба и отдала ему. Он молча взял и ушел. Но нельзя, нельзя доводить себя до скотского состояния!
Однажды летом около нашего дома обосновалась группа мужчин. Они натаскали старые пледы, всякие тряпки и устроили ложе прямо на земле. Рано утром они уходили, вечером собирались в свой уголок, громко разговаривали и мешали спать жильцам. К их голосам порой присоединялись женские. Соседка, увидев, как один мужчина утром брился, умывался и приводил себя в порядок, очень удивилась. Дворник долго терпел такое безобразие, однажды не выдержал и выбросил весь хлам в мусорный контейнер. Мужчины исчезли.
Вспоминаются годы войны. К нам часто заходили женщины, обычно эвакуированные, с детьми, и просили дать им очистки от картошки. Картошку варили в мундире, и очисточков не оставалось. Но всё равно люди помогали, чем могли. Одну девушку часто встречала на рынке, она продавала кусок хлеба, чтобы иметь деньги выкупить завтра хлеб по карточке. Ходила девушка в платье из мешковины. Думаю, они с матерью были приезжими, работали на заводе. Как-то увидела, как девушка одна шла за телегой, на которой стоял гроб, видимо, она хоронила мать.
Приезжаю в отпуск к маме. Идем с ней в кинотеатр. В фойе она кивает в сторону хорошо одетой женщины, с прической, только замечаю, что ноги у нее опухшие.
— Помнишь девушку, которая торговала хлебом на базаре во время войны? Это она. Выжила.
Я очень обрадовалась тому, что незнакомка с достоинством пережила тяжелые годы, не пала духом.
А сейчас ведь мирное время. Почему же так ломаются судьбы людей? Один мужчина рассказал:
— Решил заняться сельским хозяйством в родном поселке. Однажды у меня украли овец, увезли на машине, следы от нее увидел утром. В один год хорошо уродился картофель. Попросил соседей: «Помогите убрать урожай. Сколько вам надо картошки, возьмите». Отказались. Зато эту же картошку потихоньку просто воровали. Пройдите по нашим улицам. Во дворах растет одна сорная трава, никак не хотят обеспечить себя овощами.
Один селянин наладил выпечку хлеба, другой открыл столовую. Люди стараются найти выход из трудного положения, овладевают новым делом, трудятся.
Около забора стройки на улице Кочетова облюбовала место одна женщина. Она приходила каждое утро, садилась на камни, ставила плошку, куда сердобольные люди кидали ей монетки. Женщина плохо выглядела, передвигалась с трудом. Но сидела так, пока не начались холода.
Вспомнила, когда-то около центрального рынка появилась бабушка-нищенка. Члены городского женсовета увидели ее и сделали всё, чтобы изменить судьбу пожилого человека к лучшему. Кажется, получилось…
Я понимаю, что многим из этих людей, загнавшим себя на самый край жизни, уже не помочь. Мне говорят, что у государства пока на них больших денег нет, а добропорядочным гражданам со своими бы проблемами справиться. Что для активного сострадания изгоям общество должно созреть нравственно и экономически. И даже цинично: бомжи — это социальный брак, неизбежный в любом деле, это результат естественного отбора.
Наверное, в каждом их этих объяснений есть доля истины. Коробит одно: мы же не стая волков, в которой слабый обречен…
Лариса КЕНИН-ЛОПСАН (ЧЕТВЕРИКОВА)