Год назад, 21 июня, не стало моего мужа, Бориса Таан-ооловича Хертека. Написать о нем еще в феврале, когда ему исполнилось бы 60 лет, не хватило духу. Но душа плачет, мечется, просит поделиться, каким он был. Человек с нами, пока о нем помнят...
Страшным был этот год. Тихая золотая осень пришла без мужа. Новый год наступил без него. Вот пришло и лето — без него, и роковой день. Последним его праздником по работе, он был заместителем начальника департамента по культуре и спорту, был День России. В личной жизни планировал отметить 35-летие нашей совместной жиз- ни — мы расписались 26 июня. Но в этот день я накрывала поминальный стол — 7-й день после его ухода.
Борис появился на свет в Бай-Тайге, где рождаются яркие таланты: артисты, певцы, чудо-мастера. Он тоже был щедро одарен природой: пытливым умом, артистизмом. Его первая учительница в школе № 2, Арыя Араптановна Алдын-оол, думала, что он будет, по меньшей мере, инженером. А он стал артистом цирка. Одновременно обучался и в музыкальной, и в детско-юношеской спортивной школах Кызыла. Занимался в детской группе городского ансамбля песни и танца. Играл в баскетбол, футбол, настольный теннис. «Ты, — говорил мне, — не поверишь: уходил на правый берег и в одиночку бегал на лыжах. И зачем мне это было надо?» А вот надо было! Во все увлечения уходил с головой. Спорт — так спорт, до изнеможения. Для меня он так и остался пылким юношей. Да и коллеги никогда не давали ему его лет — легкий на подъем, энергичный. Не отставал от времени: увлекся компьютерными играми.
В пятом классе за хорошую учебу был отправлен во Всесоюзный лагерь «Орленок». Впечатления остались на всю жизнь. Он нравился многим одноклассницам, по их рассказам, 23 февраля его парта всегда была завалена подарками. А он только улыбался. У него была очаровательная улыбка: седовласые преподавательницы в Государственном училище циркового и эстрадного искусства в Москве, где он учился, просили его чаще улыбаться. В училище вместе с ребятами играл на дискотеках на гитаре. Его сравнивали с Брюсом Ли, Игорем Скляром. Был педантичен в вопросах грамотности, культуры речи. Любовь к русскому языку была заложена еще в школе одной из любимых Бориных учительниц — Фаиной Тас-ооловной Манзановой. Если дома читал газеты, я зами-рала (когда работала корректо-ром) — мог с ужасом в голосе спросить: чья полоса? Боялась его больше, чем редактора. Не выносил ляпов с экранов телевизоров.
После окончания циркового училища и службы в армии в ансамбле песни и пляски Московского округа МВД был приглашен на работу в знаменитую цирковую группу «Тувинские артисты — эквилибристы на проволоке и жонглеры» под руководством народного артиста СССР В. Б. Оскал-оола, где проработал с 1980 до 2006 года.
Получил второе образование, окончив ХГУ по специальности «Менеджмент организаций». Первым местом работы «на суше» стала должность директора Театра юного зрителя. Сразу поставил задачу придать театру статус профессионального, работал над этим. Параллельно вел цирковой кружок. Один раз к нему обратились из Училища олимпийского резерва с просьбой сделать номер к смотру студенческого творчества. За короткое время сумел подготовить два номера: акробатический и «Сценку на пляже», за что жюри с удовольствием присудило студентам УОР первое место в «Оригинальном жанре».
Его пригласили на должность директора Тувинского национального оркестра, в этот период почетные звания получили многие известные хоомейжи и музыканты. Помню, когда его только-только приняли, оркестр как раз стал победителем конкурса в Новосибирске. Боря сказал, что он обязательно должен их встретить. И мы с ним в два ночи встречали автобус во дворе Дома народного творчества. Для утомленных дорогой артистов это было явным сюрпризом, они выходили из автобуса и недоуменно смотрели на нас, а мы поздравляли их с победой. Думаю, все же им было приятно, что кто-то встречал их в ночи.
Довелось ему трудиться и в Тувинской государственной филармонии, и в Национальном театре, где участвовал в масштабных творческих проектах. Дважды в разное время работал в Департаменте культуры и спорта мэрии: начальником и заместителем. Впервые на улице Ленина в Кызыле провел соревнования среди радиоуправляемых автомоделей, выступив в роли блестящего комментатора. А еще — соревнования на подручных плавучих средствах на протоке в парке. Был внимательным к сотрудникам. Коллеги вспоминали, как он кормил их ночью, когда надо было что-то успеть к утру, кажется, построить помост. В департаменте молодая команда, и мне казалось, он был для нее дядькой Черномором, с богатым профессиональным и жизненным опытом. Он много ездил по миру, будучи артистом, видел много различных развлекательных программ и шоу. Ему было чем поделиться в творческом плане. Мечтал поработать в парке, даже был зачислен в резерв на должность руководителя. Мог и там принести пользу, поскольку имел возможность несколько лет наблюдать работу крупного международного парка в Европе.
Весь, без остатка, отдавался работе. Попросить его куда-нибудь вывезти удавалось редко. Личную машину использовал как служебную, и всегда был занят. Зимой брал с собой на станцию «Тайга», потому что туда надо было по работе. Был ответственным, добросовестным. Но не занудой. С ним было легко, интересно жить. Он стал мне самым близким человеком, первой подружкой. Во всем полагалась на его вкус. Был, как говорят, «рукастый». Мог заменить сантехнику, провести электропроводку и т. д. Ужасно гордый. Признался: специально научился готовить, чтобы не зависеть от женщин. Для него не было ничего страшнее, чем просить. Когда у него брали взаймы и не отдавали, причем крупные суммы, и даже в валюте, прощал: жертвовал деньгами, не дружбой.
О нем отзывались как об интеллигентном, порядочном человеке. Так и было. Выходит на балкон покурить и тут же возвращается. «Так быстро покурил?» — спрашиваю. «Да форточки стали захлопывать». Не мог позволить себе причинить кому-то дискомфорт. Наверное, как все байтайгинцы, во всяком случае, как моя мама, был очень деликатным. Наш пудель Альф был под стать хозяину. И внешне были похожи, первые красавцы в нашей маленькой семье.
Хороший папа. Такой пингвин, который вынашивает на своих лапах яйцо. Первый заметил у сына две жемчужины — прорезавшиеся зубы. В его очередной приезд домой сын сделал свои первые ша- ги — папа стимулировал. Впоследствии Боря передал сыну и свою профессию, создал для него великолепный номер — «Эквилибр на катушках». Сам смастерил пьедестал. Настоящий отец-молодец. Сын продолжает работать в цирке. Манеж круглый, иногда происходят встречи с артистами, которые знали мужа. Услышав фамилию Хертек, подходят к Демиру и спрашивают, не сын ли он Бориса. Рассказывают, как работали вместе.
Я мечтала родить мальчика, похожего на мужа. Счастлива, что в сыне — благородная кровь отца. Как и во внуке, который обожал деда: когда Борис уходил с обеда на работу, он не пускал его, загораживая входную дверь своим тельцем.
Смотрю на фотографии мужа и не верю, что никогда его больше не будет рядом. Врачи не смогли его спасти. Мы ждали помощи в экстренном покое ресбольницы более двух часов. Считаю, что был момент равнодушия, формальности и непрофессионализма. Боря умер в реанимации от остановки сердца.
Его всегда тянуло к творчеству. Он вновь хотел заняться цирком, уже в качестве наставника. Даже с разрешения Александры Оюновны перевез аппарат Клары Оюновны Дончи-оол, заслуженной артистки Тувы, в Дом культуры «Енисей». Активно готовился к лету: совершенствовал спиннинг. Ничему не довелось сбыться.
Для всех его смерть стала шоком. Звонили и спрашивали, правда ли это? Ведь только вчера был в круговороте дел. Прощание с ним было в филармонии. Пришло много народу. Говорили, что он был палочкой-выручалочкой, что на него всегда можно было положиться. Его хоронили в один день с Анатолием Степановичем Комбу, замечательным человеком, с которым мне довелось работать в республиканском центре народного творчества и культпросветработы в 1980-х годах. Оба родились в феврале 1957 года. И ушли в один день, и покоятся рядом. Два неординарных человека. Царство им небесное. Хочется верить, что там, в другом мире, они будут востребованы и по своим возможностям, и по своей мечте.
Елена ЧАДАМБА