Я родилась 12 декабря 1935 года. Мои родители были военнообязанные: отец — летчик-истребитель, мама — военный медик. Семья часто переезжала на новые места службы родителей. Поэтому место моего рождения — Молдавия, г. Дубоссары, а сестра Нина Анатольевна (на три года младше меня) родилась на Украине — в г. Харькове.
К началу советско-финских событий 1939 года семья жила в г. Старая Русса Ленинградской области. Папа участвовал в военных операциях. Он был командиром эскадрильи истребителей, находился на передовой. Был награжден орденом Красной Звезды, который вручался за особые героические заслуги. Мама была переведена в запас, так как мы с сестрой были маленькие.
Мама — коренная москвичка. В юности получили прекрасное образование: классическая гимназия, домашние уроки музыки, французский язык. Но рано лишилась родителей: папы — в детстве, а мамы — когда ей не было 20-ти лет. Пробивала дорогу в жизни сама.
Отец — украинец, из села Свинарка Киевской области. В годы войны его родные оказались на оккупированной фашистами территории, и его отец, мой дедушка, был связным у партизан (во время оккупации умер). Бабушка, сестры выжили, братья воевали на фронте, вернулись живыми. Один из них даже дошел до Берлина.
Начало Великой Отечественной войны застало нас с мамой в Старой Руссе. Наш дом находился в военном городке, и на пятый день войны в него попала бомба. По счастливой случайности нас не было тогда в квартире. Сестренке захотелось любимых конфет, мама нас взяла с собой в магазин за ними. Вернулись — дома нет… Можно сказать, каприз Нины спас нам жизни. Семьи военных летчиков оказались без крова, были срочно эвакуированы, кто куда.
Мама с нами как москвичка — в Москву. Все были уверены, что война скоро кончится, и столица в безопасности. Но получилось иначе. Начались ежедневные бомбежки, в бомбоубежища превратили подвалы и даже станции метро, а вокруг города и на его окраинах возводились надолбы, рылись окопы и траншеи. Мы дважды чудом избежали смерти во время бомбежек.
Руководство Москвы решило матерей с дошколятами вывозить вглубь страны. Нас в теплушках долго возили для определения места, куда поселить. Наконец, в июле 1941 года мы оказались в Горьковской области — на территории совхоза имени М.И. Калинина в пяти километрах от райцентра, села Чернуха. От отца с начала войны не было никаких известий. Мама устроилась на работу в райбольницу и через день ходила пешком туда и обратно.
Надвигалась зима. У нас не было никаких зимних вещей из-за бомбежки в Старой Руссе. Там же погибли и все семейные документы, включая мамины об образовании. У нее в сумочке постоянно находились только паспорт и наши свидетельства о рождении. Поэтому, несмотря на полученное высшее медицинское образование, мама всегда работала только медсестрой. Документы не подлежали восстановлению, потому что проходили по военному ведомству и были засекречены.
Уходя на работу, мама оставляла нас на верху русской печки, давала какую-то еду, в основном мороженую вареную картошку, и книжки. Я научилась читать очень рано. За неимением детских мама купила «Книгу для чтения» для вечерней школы взрослых, и я читала ее вслух сестренке.
Тем временем мама посылала в разные ведомства запросы насчет отца. Наконец, в начале 1943 года, пришло письмо от медсестры из Ижевска, что в госпитале находится раненный в голову летчик. У него амнезия, но в его документах находилась фотокарточка с нашими изображениями, а по всем тыловым госпиталям были разосланы мамины письма с запросами. Так нашелся наш папа.
Постепенно к нему вернулась память, но сильные головные боли мучили его постоянно. За тот бой, в котором он был контужен, его наградили орденом Ленина, который он носил постоянно на лацкане пиджака. Его демобилизовали, но как член партии получил в Чернухе (райцентре) назначение на одну из руководящих должностей и увез нас туда.
1 сентября 1943 года папа отвел меня в первый класс. Принимали в школу строго с восьми лет, но для папы сделали исключение, поскольку его авторитет был непререкаем. Я была начитана, имела для своего возраста достаточно широкий кругозор. Поэтому учеба давалась мне легко.
Летом 1944 года наша семья пережила серьезное испытание. Так как мы с сестрой подросли, а папа был демобилизован по контузии, маму — военнообязанную в запасе — вызвали в военкомат. На фронт по-прежнему требовались медики. Нас с сестрой временно предполагалось определить в детдом, расположенный на территории района, так как отец часто выезжал в командировки. Но пока решался вопрос с маминой отправкой на фронт, у отца обострилась болезнь. Его уложили в эвакогоспиталь для выздоравливающих, расположенный на территории местного туберкулезного санатория. Когда отца выписали, в военкомате предложил маме работу в этом госпитале. Так решилась эта проблема.
Осенью я пошла во второй класс. А госпиталь в октябре 1944 года перебазировали ближе к линии фронта, вместе с ним и весь медперсонал. Так мы оказались в Черкасской области, в санаторной зоне Сосновка, недавно освобожденной от фашистов. Однако прежде чем принимать раненых, надо было восстановить разрушенные здания, от которых остался один остов. Все это восстанавливал медперсонал.
Здесь не было школы, хотя у персонала было много детей. Мы были предоставлены сами себе, такая ребячья вольница. Правда, пока родители занимались восстановительными работами с утра до позднего вечера, мы, дети, вели домашнее хозяйство: пилили и кололи дрова (это были здоровенные и толстенные бревна), топили в жилых комнатах буржуйки, ходили с судками в столовую за пайковым обедом. Не было ни хулиганства, ни воровства, ни пьянства среди взрослых.
Ругали родители нас только за то, что мы рыскали по окрестностям, а это были окопы, траншеи, блиндажи… Правда, судьба нас миловала, мы ни на что не нарывались, хотя осталось много мин и неразорвавшихся снарядов. Были неоднократные случаи подрывов людей, саперы работали постоянно. Мы много играли в лапту, городки, прятки, водили хороводы. Из глины лепили кукольные квартиры, а самым любимым занятием детворы были коллективное чтение книг и пересказывание. Здесь мне не было равных, так как я была достаточно начитана. Когда мы уезжали из Сосновки, на память о том периоде мои друзья подарили мне книгу Сельмы Лагерлеф «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями», издание 1941 года, которую я благоговейно храню до сих пор.
А тем временем отец получил назначение на свою родину, которая тоже оказалась освобождена от фашистов. В феврале 1945 года он увез нас к украинской бабушке, ко всем родным в село Свинарка. В марте я снова пошла в школу. Она была малокомплектная, вместе учились 2-й и 4-й классы, в каждом было по 6–7 учеников. Обучение было на украинском языке, которым я очень быстро овладела. Правда, похвальную грамоту я не получила за второй класс. Зато следующий, третий, прошел без приключений. Там же, в Свинарке, мы встретили и День Победы. На площади в райцентре Бабанка был митинг.
Между тем родители разошлись. Мама была без работы, и на Украине начался голод. Мы ели один чеснок без хлеба, опухли от голода. Мама приняла решение вернуться в Чернуху, потому что нас там хорошо знали. В июле 1946 года мы снова оказались в этом райцентре. Добрые люди спасли от голода, хотя самим было несладко. Мама снова начала работать в райбольнице, и здесь мы прожили вплоть до отъезда в Туву. Я пошла в 4-й класс той же школы.
Это была обычная сельская школа-десятилетка, мы с сестрой ее любили. Мне она казалась доброй, все ученики знали друг друга. Учителя искренне любили своих учеников, ученики — их. Добрый, открытый директор Ф. И. Колокольцев, завуч — от бога физик В. А. Востоков. Оборудованные всем необходимым кабинеты физики, химии, хорошая библиотека. Учительница математики М. П. Возницына, помимо программы, знакомила нас с интегралами и дифференциалами, с математикой Лобачевского. Учительница литературы А. С. Маслова преподавала свой предмет так, что даже двоечники читали обязательные произведения, а мне она подпольно давала читать Блока, журнал «Новый мир» с «Одним днем Ивана Денисовича».
Масса всяких кружков, спортивные секции, вечера. Школа допоздна была заполнена учениками и учителями. Я была секретарем комсомольской организации школы и одновременно пионервожатой класса. В художественной самодеятельности участвовали практически все ученики. Я помню, в 5 или 6-м классе мы ставили пьесу «Битва на реке Кальмиус». Я играла мальчишку-вожака типа Тимура у Гайдара. В школе был штатный баянист, на все мероприятия активно ходили родители.
В Горьковском пединституте, куда я поступила, шли преобразования. Был назначен новый ректор Алексей Данилович Саблин, который возглавлял вуз до 1974 года, до своей кончины. Я попала на период эксперимента. На историко-филологическом факультете было создано новое отделение широкого профиля: русский язык, литература, логика и психология, куда я была зачислена и изучала в течение трех лет анатомию, физиология, общую, возрастную и социальную психологию, логику и по полной программе все положенные языковые и литературные предметы. Естественно, наша нагрузка была огромная.
Когда прочие студенты заканчивали учебный день, мы спускались в цокольный этаж к милейшему Евгению Ивановичу Артемьеву и препарировали лягушек, заучивали на русском и по латыни названия всяких косточек. Наш учебный день составлял 10–12 часов, потом еще до 11-ти вечера — подготовка к занятиям в «читалке». На этом эксперимент не закончился. В 1956 году психологию и логику заменили полным курсом исторических дисциплин и добавили 5-ый год обучения. Мы окончили институт через два года, уже историко-филологический факультет широкого профиля по специальностям «Русский язык, литература, история с искусствоведческим уклоном, с правом преподавания логики и психологии». (Кстати, в 1960-м году вновь произошло разделение на филологов и историков). В институте я больше любила учиться, нежели заниматься общественной работой.
Преподаватели вуза неоднократно делали попытки приобщить меня к серьезным занятиям наукой, используя мой аналитический склад ума. Я даже регулярно выступала с докладами на заседаниях научного студенческого обществ (НСО). Но меня больше увлекали практика и методический анализ различных ситуаций на уроках и внеклассных мероприятиях. Преобразования в учебном процессе привели к тому, что была введена масса спецкурсов: история театра, история мирового изоискусства, выразительное чтение, спецкурс журналистики, искусствоведческий спецкурс, кино- и фотография (я изучала киноаппарат «Украина»). Руководителями приглашались профессионалы высокого уровня. Посещать можно было сколько угодно курсов, главное, чтобы времени хватало и чтобы были сданы зачеты по ним. Я назвала только те, которые посещала сама. Учебная группа наша была «пестрая». Были лодыри, кто-то пришел ради диплома, но мои подруги были такими же всеядными, как и я.
Общественная жизнь в институте была разнообразна. Обязательные смотры художественной самодеятельности. Я пела все пять лет в общеинститутском хоре. В вузе был физкультурный факультет, на нем учились многие известные тогда спортсмены, особенно легкоатлеты. Часто проводились различные институтские соревнования, было много секций. На втором курсе я заменила обязательные уроки физкультуры на секцию по спортивной гимнастике (это разрешалось). И хотя я отнюдь не спортивного склада, но в групповых соревнованиях участвовала до конца учебы. Как на все хватало времени? Тем более, что я часто болела и даже сессии иногда сдавала с высокой температурой. Я не могла похвастаться такой же привязанностью к институту, как к школе. Наверное, это и справедливо. Но училась очень хорошо.
Среди новаторских начинаний института была выездная практики студентов. Сегодня это в порядке вещей, тогда же после прохождения активной практики в городских школах наиболее проверенным на 3–5 курсах разрешали поработать на селе. Наш руководитель педпрактики был очень строг, он же на младших курсах читал педпрактику. На районную педпрактику отбирал тщательно пофамильно самых надежных. Лично приезжал на итоговый педсовет послушать, что скажут про нас школьные учителя.
А в Туве, благодаря знакомству с журналистом, писателем, сотрудником газеты «Шын» Тюлюшем Тадароловичем Кызыл-оолом, я начала сотрудничать с местными газетами. Для «Шына» и Тыванын аныяктары» Кызыл-оол переводил мои корреспонденции на тувинский язык. Ак-Дуруг, где я начала работать, тогда был достаточно культурным селом, благодаря школе, детдому, библиотеке, неплохому сельскому клубу, куда часто приезжали с концертами артисты муздрамтеатра, показывали новые кинофильмы. Через два года я уехала в Кызыл, куда перевели на работу моего мужа.
Начался новый период моей жизни. Он связан с Кызылским училищем искусств (ныне колледж), которое в 1960-м году только открывалось. Директором был назначен композитор Алексей Боктаевич Чыргал-оол. Узкие специалисты-музыканты приехали из других городов страны, а «общеобразовательников» Алексей Боктаевич отбирал в Кызыле. Ему нужны были надежные и профессионально подготовленные специалисты.
По рекомендации Т. Т. Кызыл-оола, с которым они дружили, он лично пригласил меня. И мне тут же пришлось принимать вступительные экзамены. До сих пор первые выпускники успешно работают в городе и республике. Это Т. Шананина, В. Донгак, Г. Ломаева и др. Период становления училища был сложным, но интересным. Складывался коллектив, разрабатывались программы, решались материальные проблемы: здание, общежитие, музыкальные инструменты, нотный материал, учебники.
Через четыре года мы должны были выпустить квалифицированных музыкальных специалистов среднего звена. Я проработала в училище 50 лет, в том числе на руководящих должностях 34 года: заместитель директора по учебной работе, заведующая художественным отделением, председатель предметно-цикловой комиссии общеобразовательных и социально-экономических дисциплин. Как завучу, мне пришлось готовить первый выпуск студентов (1964 г.).
Первые педагоги отработали свои положенные три года и уехали. Надо было создавать новый коллектив, приглашать преподавателей всех специализаций. После окончания аспирантуры в московской консерватории приехала певица Серафима Андреевна Калинина. Из Абакана по нашему приглашению приехали Иван Григорьевич Минин (инструменталист, руководитель оркестра народных инструментов) и Людмила Ивановна Балтыжакова-Беднякова (вокалистка). Они отдали училищу всю свою жизнь. Пополнили педколлектив Р. Н. Лесников, Т. А. Леонтьева, И. Ф. Чуфаров, В. Н. и В. Д. Писаревы, А. И. и Н. А. Ломизовы, Ю. А. Макаров и др. Они были не только прекрасные педагоги, но и талантливые исполнители.
Город и республика помнят Университет культуры при училище, концертные выезды педагогов в районы. В 1965 году на базе клубного отделения был создан студенческий ансамбль «Чечек». Инициатором и организатором был наш преподаватель Анатолий Кузьмич Огнев. У него был опыт участия в ансамбле песни и пляски во время службы а армии. С ребятами приходилось подолгу беседовать, их страшила неизвестность. Потом они вспоминали об этом с улыбкой: Оюн Кожер-оол, Галя Данзын, Ак-Кыс Доржу, Донгак Эрес-оол и др. Когда была подобрана хореографическая группа, создали хор клубного отделения под руководством Р. Н. Лесникова. Так появился ансамбль. В 1967-68 гг. он участвовал во всесоюзных фестивалях и декадах культуры, завоевывал призы. Я горжусь, что принимала участие в его создании. В 1969 года он стал основой профессионального ансамбля «Саяны». Ветераны помнят это.
При активной поддержке министра культуры Матпы Самбуевича Хомушку и его заместителя Петра Михайловича Саморокова, городских руководящих органов были открыты художественное и библиотечное отделения. О каждом отделении мной написаны воспоминания, большинство из них напечатано в газете «Тувинская правда» и методическом сборнике училища «Культура Тувы: прошлое и настоящее», некоторые ждут своего часа.
Серьезный недочет в работе художественного отделения, и приехавшая из Москвы комиссия поставила вопрос о замене его заведующего. В порядке партийной дисциплины на эту должность была назначена я, имея в виду мою искусствоведческую институтскую подготовку. Началось все сначала: укрепление материальной базы, подбор педагогов, создание методического и художественного фонда, налаживание трудовой и учебной дисциплины. Стыдно сказать, но приходилось хронометрировать приход преподавателей на работу и студентов на занятия, распущенность была огромная. Если бы не помощь и участие моих подруг-преподавателей общеобразовательного цикла: Нины Борисовны Проскуриной, Екатерины Алексеевны Салчак, Клары Федоровны Шакировой, Людмилы Петровны Тугер, Татьяны Дембикеевны Монгуш, нашего физрука Лазо Семеновича Седипа, без понимания со стороны преподавателей-художников: Арнольда Сергеевича Мирюгина, Александра Георгиевича Тырышкина, Веры Сагандаевны Пихаевой — ничего бы не получилось.
Педагоги-«общеобразовательники» взялись за налаживание дисциплины. Старшекурсники во главе с А. С. Мирюгиным занялись перестройкой аудиторий, настилкой полов, засыпкой завалинок для утепления помещения, а В. С. Пихаева с выпускниками оформительской группы создали интерьер и экстерьер здания, и оно превратилось в уютный учебный корпус. Теперь в такую обстановку без принуждения бежали ребята, и не только на занятия, но и на внеклассные мероприятия, которые мы стали проводить в нашем учебном корпусе.
На базе художественного отделения был проведен зональный семинар директоров, завучей и преподавателей художественных училищ. Присутствовавшие тогда до сих пор вспоминают, что ничего подобного не удалось ни одному другому училищу позднее: прекрасные доклады, выставка работ педагогов и учащихся, неформальное общение. Художественное отделение становилось одним их лучших среди училищ зоны.
Мы выезжали с выставками работ студентов в Кемерово, Красноярск, Иркутск, Черемушки Саяногорска, всегда выпускали каталоги. На производственную практику ездили на Саяно-Шушенскую ГЭС (она только еще строилась), на Байкал в Листвянку. Ознакомительная практика проходила в лучших музеях Москвы, Ленинграда. Были в Таллине и Нарве. Художественное отделение пользовалось большой поддержкой со стороны Союза художников Тувы (С. Ш. Саая, И. Ч. Салчак), директора училища Виктора Васильевича Нагорного, заместителя министра культуры Валентины Владимировны Оскал-оол.
На отделении был создан студенческий кооператив «Радуга», выполнявший оформительские работы. Так были оформлены актовый зал и рекреации в школе № 15, автобазы «скорой помощи», одной из воинских частей и др. Проводились ярмарки-продажи студенческих работ. Мы их называли «ярмарки на асфальте». Выпускники успешно поступали в художественные вузы. Сегодня имена многих из них известны не только в республике, но и за ее пределами: Эрес и Лиза Байынды, Владимир Ховалыг, Валерий Елизаров, Анатолий Кузьмин, Май-оол Чооду, Александр Монгуш, Константин Нурсат, Лейда Адын-оол, Любовь Цепелева, Людмила Михайлова и многие другие. Свои персональные выставки провели преподаватели Мирюгин, Хлызов. Отделение отпраздновало 25-летие большой выставкой в Доме художника, с каталогом, и я посчитала, что семи лет заведывания достаточно, мой долг выполнен.
И мы с подругами вернулись к своим прямым обязанностям. Я более глубоко ушла в методическую работу и корреспондентскую деятельность. Сразу после приезда в Кызыл я познакомилась со Светланой Владимировной Козловой и Анатолием Федоровичем Емельяновым. С. В. Козлова работала в отделе культуры и просила меня освещать в «Тувинской правде» мероприятия, происходящие в училище. Далее сложились творческие отношения с редакторами «Тувинки» Л. Х. Натпит-оолом и Р. В. Тас-оолом, сотрудничество многие последние годы с М. М. Кенин-Лопсан. В «Шыне» моим переводчиком был Иван Таваевич Комбу. Я многому научилась у этих мастеров: отбирать тематику, находить главное звено, совершенствовать свое корреспондентское слово.
Тем временем в училище на учебу приехали студенты-монголы. Всего их было три выпуска, и если первые девочки по-русски понимали хотя бы отдельные слова, то следующие наборы не знали ни одного слова. Встал вопрос обучения их русскому языку. Я была в шоке, потому что для меня это был совершенно новый участок работы. Пришлось начинать с нуля: сочинять программу, подбирать дидактический материал, тексты для классного и домашнего чтения, разрабатывать разговорники. К концу обучения в училище все ребята свободно заговорили по-русски, знали основные грамматические правила и умели ими пользоваться. Девочки первого выпуска уехали к своим родным в Киргизию и там обучали ребятишек русскому языку, выпускница Баттогтох успешно работает у себя на родине, в Монголии, в Молодежном культурном центре и тоже обучает русскому языку. Тогс Баярд работал музыкантом оркестра духовых инструментов.
За годы работы с иностранными студентами у меня накопились большой методический материал, упражнения, тексты для чтения, развития устной и письменной речи, тропы, и я начала составлять сборник материалов для обучения русскому языку иностранных учащихся. Работу я показала комиссии во время аттестации училища. Она высоко оценила сделанное, посоветовала продолжать дальше. Но когда я заговорила об этом с руководством училища, одна начальствующая дама мне сказала: вы не получали ни от кого заказа на этот сборник, это ваше личное дело. Наверное, она была права. Заинтересовались только частные лица, от которых ничего не зависит. Работа мной была приостановлена, а затем я вообще уволилась и по семейным обстоятельствам уехала.
Кроме основой работы в училище, мне приходилось заниматься еще и иными делами. Меня неоднократно приглашали читать лекции и вести практикумы по методике преподавания школьного курса литературы в Институт усовершенствования учителей. Я работала в филиале Московского института культуры. Отдельный пласт моей педагогической деятельности – работа в Кызылском пединституте. Пригласила меня на кафедру русского языка Регина Рафаиловна Бегзи, чтобы я вела ее предмет «Выразительное чтение», который вошел в программу как обязательный, а у нее была большая педнагрузка.
С Региной Рафаиловной до этого мы были знакомы через Т. Т. Кызыл-оола и С. А. Сарыг-оола, но не так чтобы близко. Она знала, где и кем я работаю, решила использовать наше знакомство. Я испугалась приглашения. Работать в вузе… Но Регина Рафаиловна деликатно познакомила меня с программой, требованиями, назвала специальную литературу. Короче, благословила меня на этот ратный подвиг, и я проработала в пединституте много лет.
Последовали предложения и с кафедры литературы, и от декана филфака Анны Сергеевны Мазуревской. Если бы не дружеское участие и помощь Георгия Николаевича Курбатского, Марии Андреевны Хадаханэ, Валентины Михайловны Грачевой, я бы не дала согласия, ибо понимала, что нужно будет разрабатывать лекции, практикумы, по выразительному чтению – индивидуальные занятия. Меня подстегивал и директор училища А. А. Панов: дерзай, получится.
По оценкам кафедр русского языка и литературы я не подвела тех, кто возлагал на меня надежды. А. С. Мазуревская всерьез уговаривала меня перейти в штат, говорила, что готова хоть сейчас передать мне свои предметы. Мы много беседовали с ней, она тщательно анализировала мои лекции, планы практикумов. Ее замечания были для меня бесценны. Некоторое время по рекомендациям М. А. Хадаханэ и В. М. Грачевой я даже работала на половине ставки ассистента кафедры литературы.
Однако по целому ряду обстоятельств мне пришлось отказаться от столь престижного предложения. Я порекомендовала вместо себя школьную учительницу, с которой познакомилась в момент работы комиссии, в состав которой я входила. Этот педагог работает в ТГУ по сей день, а я перешла на ФОП, где под руководством Раисы Александровны Данзын фактически занялась художественной самодеятельностью. И надо сказать, наши чтецы и литературно-музыкальные композиции на смотрах неизменно получали призовые места. Затем последовали перемены в стране, ФОПы закрылись.
Прослеживая свой педагогический путь, я прихожу к выводу, что мне доставляли всегда наибольшее наслаждение новые методические пути, изучение методик мастеров: Амонашвили, Лажечниковой, Звонникова, моего любимого Бабанского. Я всегда делилась новинками с моими коллегами, искала пути претворения методик в своей работе применительно к конкретным условиям. Я тщательно изучала тестирование еще с 1990-х годов, анализировала задания ЕГЭ, находила плюсы и минусы, предостерегала от минусов своих учеников. И они сдавали ЕГЭ без провалов.
Вместе с ребятами я изучала процесс компьютеризации учебно-воспитательного процесса, компьютерное сопровождение урока. Занималась редактированием рефератов, научных работ своих коллег. Так, мне принадлежит полное литературно-языковое редактирование докторской диссертации и автореферата Зои Кыргысовны Кыргыс, посвященной тувинскому горловому пению. Мною составлены для студентов училища рабочие словари «Основные термины истории театра» и «Основные термины изоискусства». В 1985 году мне было присвоено звание преподавателя-методиста. Я неоднократно была победителем социалистического соревнования. Награждена медалями «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина» и «Ветеран труда». Я – «Отличник культуры СССР» и заслуженный учитель Тувинской АССР.
Мои ребята всегда знали мой главный слоган: «Лишних знаний не бывает». И они в большинстве своем тянулись к знаниям, читали рекомендованные произведения, с удовольствием работали над рефератами и курсовыми, выступали на студенческих конференциях, писали конкурсные сочинения. Когда что-то у них получалось не очень хорошо, говорили: башкы, мы сами виноваты, поленились. Моими студентами в училище были будущие композиторы Батый Кенеш и Дамба Хуреш-оол, доктор культурологии Валентина Сузукей, заслуженная артистка РТ Надежда Наксыл, доктор культурологии Надежда Ултургашева. Я ими горжусь.
Не стыдно мне и за каждый год из 50 лет работы в училище, каждый вспоминаю с огромным удовольствием. Как и о людях, с которыми была бок о бок все эти годы.
Алла ПЛАТОНЫЧЕВА