«Я хочу набраться бодрости
В прозрачных струях Улуг-Хема.
Я хочу просветить свой ум
В великой Москве,
Я хочу прозреть, купаясь
В прозрачных струях Каа-Хема.
Я хочу приобщиться к культуре
В необъятной Москве»
(тувинская молодежная песня
1930-х гг. об учебе в СССР)
Кипучая энергия тувинского общества 1920–1930 гг. и энтузиазм «эпохи перемен» вызвали бурное развитие многих необычных для Тувы явлений, в том числе и формирование интеллигенции. Тяга к образованию была настолько велика, что народ назвал это время «великой жаждой постичь непознанное» через учение. Появились первые врачи и учителя, чиновники и военные, композиторы и художники — интеллигенция с широким кругозором и острой любознательностью, люди, которые так глубоко любили свою родину — Туву.
В связи с усложнением внутренних структур перед молодой республикой остро встал кадровый вопрос. Поначалу внутренних резервов для решения этой проблемы не было, и единственным выходом было обучение тувинцев за рубежом.
В 1925 г. первая группа студентов отправилась на учебу в Москву в Коммунистический Университет Трудящихся Востока (КУТВ). Ориентация на СССР была не случайна. Тува с первых дней независимости находилась под покровительством Советской России и оказалась связанной с ней множеством торговых, финансовых, культурных и политических связей. Поэтому направление тувинцев на обучение в Москву и другие города СССР стало закономерным процессом. Немаловажным фактором для Тувы являлось и то, что все расходы, связанные с учёбой, брала на себя советская сторона.
КУТВ, организованный в 1921 г. по постановлению ВЦИК при Народном Комиссариате по делам национальностей, сыграл особую роль в становлении тувинской интеллигенции. Он не был обычным университетом, а представлял собой высшую партийную школу с улучшенным качеством обучения, в сравнении с другими партшколами. Задача КУТВ заключалась в подготовке квалифицированных кадров руководящего звена для национальных республик, преимущественно из представителей самих национальностей. Суть создания подобного университета недвусмысленно указана в самом названии — распространение идей коммунизма на Восток.
И.В. Сталин в 1925 г. четко сформулировал цель КУТВ, которая состояла в том, «чтобы выковать настоящих революционеров, вооруженных теорией ленинизма, снабженных практическим опытом ленинизма и способных выполнить очередные задачи освободительного движения колоний и зависимых стран не за страх, а за совесть». Тува оказалась частью этого масштабного проекта. Первое социалистическое государство шло к грядущей мировой революции и втягивало в орбиту своей внешней политики близлежащие государства.
В год появления тувинцев в стенах университета там уже учился целый «интернационал» из 50 наций. Отбор будущих студентов вёлся достаточно целенаправленно. Большинство составляла молодёжь, зачастую малограмотная или неграмотная, но обязательно из беднейшего аратства и состоявшая в рядах Тувинского Революционного Союза Молодёжи (ТРСМ) или Тувинской Народной Революционной Партии (ТНРП). Основных поводов для отказа в приёме на учёбу было два — политическая неграмотность или слабое здоровье. Будущие «строители» коммунизма должны были быть крепки телом и духом, правильно понимать линию партии.
Тувинцы со многими зарубежниками попали в Иностранную группу. С. К. Тока в своем автобиографическом романе «Слово арата» пишет о 10 первых тувинцах, приехавших на учебу в университет: Тока, Монге, Шагдыр, Шылаа, Капшык, Седип-оол, Барылга, Достак-оол, Чамыян и Анай-оол. В архивных материалах первый список тувинцев содержит только восемь имен — Тока, Шайыр, Сиден, Бадма, Токиогол, Ханчик, Муниэ, Шило. По-видимому, два человека очень скоро были исключены. Первые тувинцы были зачислены в более многочисленную монгольскую группу. Позже был создан отдельный тувинский кружок, который входил в монголо-тувинский сектор.
Условия комплектования Специального сектора (бывшая Иностранная группа) отличались исключительными трудностями. Пестрый состав студентов в отношении образовательного и общекультурного развития, невозможность в первое время пользоваться русским языком и поставить на должный уровень преподавание на родных языках — все это создало сложности в учебно-педагогической работе Спецсектора. В связи с этим очень интенсивно изучался русский язык — на подготовительном и первом курсе по два часа ежедневно. Для преподавания учебных дисциплин на Специальном секторе была разработана своя методика, которая учитывала специфику работы с монгольскими, тувинскими и другими студентами.
Учебная программа была насыщенной. На первом курсе студенты изучали общеобразовательные дисциплины: географию, биологию, математику, естествознание, историю страны и всеобщую историю, родной и русский языки. На втором курсе добавлялись обществознание, история революционного движения, животноводство, радиодело, госстрой и партстрой. На третьем курсе — экономика ТНР и гигиена. Помимо этого в Спецсекторе был и специфический предмет — «техника нелегальной работы». В основу курса было положено изучение опыта нелегальной работы РСДРП и братских компартий.
Ежегодно в летний период студенты-второкурсники выезжали на практику в Туву. Согласно программе студенты должны были применить полученную теорию на работе, помогая местным организациям проводить очередные мероприятия, подмечая недостатки и достижения, следя за правильным проведением генеральной линии партии. По окончании срока практики студенты собирались на заключительную конференцию, на которой получали оценку своей работе от ЦК партии
Летом 1931 г. тувинские студенты проходили практику в Онгудайском и Чемальском аймаках Ойротской области (ныне Республика Алтай) для «получения практического опыта национально-культурного строительства в условиях Советского Союза». Организованные по территориально-функциональному принципу бригады практикантов работали в колхозах и наряду с агитационной работой непосредственно участвовали в колхозном производстве — выработали на сенокосе 143 трудодня. Таким образом практика была своеобразным экзаменом для закрепления полученных знаний, к тому же при остром недостатке кадров студенты в летний период посильно помогали республике.
С.К. Тока в своём письме к проректору КУТВ Л.Д. Покровскому писал: «Проводимая в Туве в 1932 г. практика студентами КУТВа явилась большой практической школой по углублению и закреплению теоретических знаний, полученных ими в стенах Сталинского университета, и эта практика оказала очень большую помощь Аратской Революционной Партии и правительству в проведении большой работы. Они помогли партии обследовать колхозы, госхозы, они помогли провести перевыборы органов самоуправления, в работе по составлению словаря …они работают очень хорошо и надежды партии и КУТВа оправдывают с успехом».
Специфика КУТВа, заключавшаяся в подготовке государственно-партийных кадров, отражалась на условиях жизни и учёбы студентов. Спецсектор находился на конспиративном положении, поэтому студентам присваивались русские фамилии. Правила поведения по отношению друг к другу и к остальному населению жестко регулировались. Запрещалось переписываться с родными и фотографироваться, в летнее время студенты отправлялись в военный лагерь, что обеспечивало сохранение конспирации ввиду изолированности размещения. В санаториях они размещались группами, чтобы иметь возможность вместе оберегать интересы конспирации.
Эти меры были не лишними и были введены из-за значительного внимания иностранных разведок к работе КУТВ. Из выпускников университета около 75% проваливались на нелегальной работе по приезду на родину. Тувинских учащихся это коснулось в меньшей степени, так как ТНР находилась на пути некапиталистического развития, но общая атмосфера Спецсектора накладывала и на них свой отпечаток. Поэтому встречаются в списках тувинской группы конспиративные фамилии Киров, Орлов, Малинин и др., которые многие впоследствии взяли в качестве настоящих фамилий.
На проезд тувинцев из Кызыла в Москву выделялось 250 рублей на одного человека. Каждый студент Спецсектора обходился в 125 рублей в месяц. Изначально в лучших условиях готовилась номенклатура по образу и подобию советской номенклатуры. В КУТВ действовала ячейка ТНРП, которая активно проводила партийную работу среди студентов-тувинцев. Политическая пассивность или беспартийность могли послужить поводом для исключения из университета. По решению ЦК ВКП (б) и Коминтерна в КУТВ существовал особый вспомогательный орган — парткомиссия, который уделял значительное внимание работе по партийному воспитанию «иностранных товарищей». Эта комиссия регулярно проводила чистку учащихся, и неблагонадежные отправлялись на родину.
Хотя первый набор тувинцев в КУТВ относится к 1925 г., только в 1929 г. окончили полный курс обучения двое тувинцев. Из-за недостатка подготовленных кадров приходилось учащихся после первого и второго года обучения отзывать на работу в республику. Среди них были: Таня Камова — заведующая женотделом ЦК АРП, член правительства; Тарлажик — директор Совтувтранса; Арта — председатель Кызыльского горпо; Киров — заведующий оргплановым отделом Тувинценкоопа и многие другие. Символично, что среди первых двух выпускников был С.К. Тока, которому было суждено сыграть выдающуюся роль в истории республики, возглавляя ТНРП (1932–1944 гг.) и Тувинскую областную организацию КПСС (1944–1973 гг.). Вторым был Шагдыр-Сюрюн, работавший председателем Центрального Совета профсоюза, потом начальником Горного управления.
Позже Тока писал «…мы очень нуждаемся в кадрах, которые можем получать в основном из КУТВа». Не удивительно, что выпускники Коммунистического университета после обучения занимали руководящие партийно-государственные посты, их для этого и готовили. В разные годы в КУТВ учились: Ойдуп Соян — министр животноводства и земледелия; Танов Седип-оол Токпак-оолович — министр культуры; Полат Оюн Оюнович — министр внутренних дел; Анчимаа Хертек Амыр-Беди (с 1973 г. Анчимаа -Тока) — в течение многих лет избиралась председателем Президиума Малого Хурала ТНР; Лопсан Сат — председатель правления Тувинценкоопа; Бадыра Иргит — секретарь ЦК ТРСМ; Ховалыг Базыр-Сат — председатель ЦК ТНРП; Хавакчап Ондар — посол ТНР в СССР; Сарыг-оол Степан Агбанович — народный писатель; Чымба (Сарыг-Тонгак) — председатель Совмина ТНР; Самбуу Монгуш Монгеевич — министр финансов; Охемчик Оюн Темчи — секретарь Верховного Суда ТНР; Ензак Оюн Тандынович — начальник строительно-дорожного управления; Самба-Люндуп — редактор газеты «Шын»; Салчак Парчын — заместитель министра внутренних дел; Зоя Омдари (Таня Камова), которая была аспиранткой КУТВ, но потом была вызвана для преподавания в партшколе. При остром недостатке кадров выпускники КУТВ постоянно перемещались на различные должности, шли «на прорыв», едва поработав на одном месте два-три года.
Официально КУТВ окончило чуть более 200 тувинцев, на самом деле «кутвянами» можно назвать гораздо больше людей. Сюда можно приплюсовать выпуск краткосрочных хошунных курсов. Было много студентов, которые по разным причинам не смогли пройти полный курс обучения, кто-то был отозван на работу, для кого-то программа оказалась непосильной или социальное происхождение неподходящим, частой причиной для отправки в Туву была болезнь.
Все выпускники, соответственно идеологически подкованные, стали партийной элитой Тувы. Работали на разных должностях от низшего до высшего звеньев власти. Во многом при их непосредственном участии определялись важнейшие решения социально-политических, экономических и культурных задач. Сейчас, по прошествии многих лет, можно сказать, что Коммунистический университет справился со своей задачей.
Таким образом, в 1930–40-е годы в ТНР при значительной помощи Советского Союза выросли свои национальные кадры, и были сделаны первые, очень важные шаги в сторону социального и культурного прогресса. Поэтому в ст.1 Конституции ТНР от 1941 г. интеллигенция впервые упоминается в числе «трудящихся» наряду с аратами-скотоводами и рабочими.
К 1944 г. тувинская интеллигенция уже сложилась как социальный слой общества. Каждый из них пережил свою личную трагедию от соприкосновения с миром европейских знаний, которое приводило к трансформации мировоззрения. Приобщение к современным научным знаниям было стремительным и осуществлялось, в основном, в учебных заведениях СССР.
Жизнь всего лишь одного поколения тувинской интеллигенции была насыщена высокими взлетами и драматическими поворотами, что было характерно для всего периода независимого развития республики. Тувинский народ и его интеллигенция чувствовали, что судьба в их руках, и что они имеют силу и мощь выразить себя, воплотить свои идеалы. Это позволило идеи «высокого» сознания воплотить на практике. А Тува совершила исторический скачок в своем развитии.
Рамиль ХАРУНОВ,
кандидат исторических наук, декан исторического факультета ТувГУ