Меньше месяца потребовалось России, чтобы пройти путь от попыток убедить своих зарубежных партнеров в необходимости совместно искать пути разрешения украинского кризиса (21 февраля) до стремительных односторонних действий, увенчавшихся 18 марта включением Крыма в состав России. Плотность событий для мировой истории, пожалуй, беспрецедентная. Неудивительно, что западное политическое сообщество оказалось в ступоре и теперь судорожно пытается понять, что же, собственно, произошло и чего теперь ожидать от России.
Западные партнеры упрекают нашу страну в том, что она повела себя непредсказуемо, однако так ли это на самом деле? В украинском кризисе Запад, очевидно пользуясь тем, что Украина — это особо чувствительная для России область, и потому не ожидая резких ответных действий, повел себя сверх всякой меры нагло и перешел все границы. Вот простое перечисление основных моментов.
Однозначно шулерское поведение в переговорах о евроассоциации Украины, когда ЕС разогрел ожидания Киева обещаниями финансовой помощи, но в решающий момент обманул, вынуждая к подписанию соглашения с заведомо катастрофическими последствиями для экономики Украины, и значительными потерями для российской экономики. Далее. Невероятный по масштабам десант министров, депутатов, комиссаров и прочих на Майдан — сначала в стремлении заставить украинские власти все же подписать заведомо невыгодный документ, а затем фактически для разогрева мятежа. Далее. Убедив Киев (при помощи Москвы) подписать соглашение 21 февраля под гарантии трех министров иностранных дел (Франции, Германии и Польши), ЕС уже фактически на следующий день на это соглашение наплевал, приветствуя путчистов. Далее. Запад (в лице еврокомиссара Эштон) не просто закрывал глаза на свидетельства того, что именно путчисты, а не власть использовали снайперов, но уже готов был принять аналогичное развитие событий в Крыму, куда готовился переехать Майдан.
Понятно, что терпеть подобное дальше было нельзя. И дело не только в том, что невозможно разговаривать с людьми, которые сначала плюют на ботинок, тут же призывают «смотреть вперед», не оглядываясь на то, что было, и в этот момент плюют уже в лицо, обвиняя в том, что «вперед смотреть» ты не желаешь. Дело еще и в том, что ситуация подошла к черте, когда промедление означало смертельный риск для множества не чужих России людей и реальную стратегическую угрозу для всей страны.
На Украине фактически произошло то же самое, что в Грузии в 2008 году: провоцируя кризис, нас пытаются поставить в положение защищающегося у собственных границ, на своей территории. И конечно, кризис на Украине как удар в более болезненной точке есть следствие того, что предыдущий удар — в Грузии — Россия успешно отразила. Точно так же, как грузинский кризис фактически был ответом на мюнхенскую речь Владимира Путина, где он впервые открыто и жестко поставил вопрос: а является ли Запад для России партнером на самом деле или же остается врагом?
Закономерно, что этот же тезис прозвучал и в выступлении Путина по поводу присоединения Крыма: «Мы понимаем, что происходит, понимаем, что эти действия были направлены и против Украины и России, и против интеграции на евразийском пространстве. И это в то время, когда Россия искренне стремилась к диалогу с нашими коллегами на Западе. Мы постоянно предлагаем сотрудничество по всем ключевым вопросам, хотим укреплять уровень доверия, хотим, чтобы наши отношения были равными, открытыми и честными. Но мы не видели встречных шагов. Напротив, нас раз за разом обманывали, принимали решения за нашей спиной, ставили перед свершившимся фактом».
Многолетний опыт общения Путина с Западом сегодня позволяет ему точно оценивать истинные намерения «партнеров» и твердо держаться своей линии. Именно за это его так ненавидят на Западе. И именно поэтому столь выверенной и решительной была реакция России на украинский кризис.
Вовремя, аккуратно, решительно
Крым, безусловно, был главным геополитическим призом в сражении за Украину, однако то, насколько быстрыми будут действия России, стало для Запада неприятным сюрпризом. Там по привычке полагали, что Россия будет пытаться поддерживать единство и территориальную целостность Украины. Поскольку парадоксальным образом только Россия заинтересована (была) в сохранении Украины в прежнем виде. Для США и ЕС интеграция Украины в трансатлантическое сообщество целиком — задача непосильная. Раскол, интеграция по частям, сбрасывание на Россию издержек на поддержание стабильности при отколе наиболее выгодных кусков — такова стратегия Запада.
Поэтому дестабилизация Крыма посредством перемещения туда боевиков с киевского Майдана, провокации против объектов ЧФ в Крыму и военнослужащих, провоцирование столкновений между русскими и крымскими татарами — все это вполне могло быть использовано для реализации в Крыму косовского сценария (напомним, что в Косово сегодня расположена крупнейшая в Европе американская военная база). Взамен Российского ЧФ в Севастополе должен был разместиться американский флот. При этом то, что происходит в остальной части Украины, США волновало бы мало, и все издержки от дестабилизации или необходимости договариваться с новыми властями ложились бы на Россию.
Однако Москва повела себя совершенно противоположно ожидаемому. Ситуация в Крыму была быстро взята под контроль силами самообороны. При этом стоит отметить, что очень быстро и эффективно была проведена кампания политическая. Даже потенциально почти стопроцентно настроенный пророссийски Крым надо было еще суметь убедить прийти на избирательные участки. Выиграть за две недели выборы с результатом в 97% — это надо суметь.
Исторический выбор
Впрочем, дело не только в стечении обстоятельств и умении политтехнологов. Крымский референдум выявил три очень важные и исключительно позитивные для России тенденции.
Во-первых, из разговоров со многим крымчанами стало ясно, что они не рассматривают для себя Запад в целом и Евросоюз в частности как привлекательную цель. «Не нужна нам эта Европа. Если западенцы хотят в Европу, пусть идут, а мы хотим в Россию» — примерно так можно резюмировать довольно часто встречающийся настрой.
Во-вторых, показательна высокая поддержка воссоединения с Россией в Симферополе и Севастополе. Оба города в последние годы стабильно были среди наиболее динамично развивающихся (особенно Севастополь, который традиционно входил в тройку с Киевом и либо Одессой, либо Симферополем).
В-третьих, за вхождение в состав России активно голосовали крымские татары. Это кажется удивительным с точки зрения стереотипов о проблемах в отношениях между русскими и татарами, однако это именно тот случай, когда трезвый расчет важнее предрассудков. «Татары проголосовали за Россию. Они сделали исторически ответственный выбор, твердый выбор навсегда. Выбор, которого раньше никогда не делали. Сделали это вопреки руководству Меджлиса. И выбор этот не связан с деньгами, которые обещали вложить в регион Путин и Минниханов, — это именно выбор исторического пути народа», — говорит председатель Союза татар Москвы Гаяр Шабанов.
Причины такого выбора как исторические (крымские татары и раньше не раз полагались на поддержку из Европы и Турции, однако в итоге были использованы как инструмент в играх против России и брошены), так и актуальные. В самом деле, воевать за интересы украинских ультраправых татарам нет никакого резона. Явный уклон в фашизм на Украине и опасность гражданской войны для немногочисленного крымско-татарского народа будут одинаково губительны. Рассчитывать на какие-то далекие перспективы присоединения к Турции тоже сомнительная стратегия. Пример развития Косово — фактически филиала американской военной базы в Европе — также вряд ли может впечатлить крымских татар. Вот и получается, что лучшие перспективы для национально-культурного развития татар в нынешней обстановке есть в России.
В сумме эти три фактора говорят о том, что упадок России как страны, предлагавшей миру свой особый путь цивилизационного развития, в целом преодолен. И внутри России, и вне ее произошла переоценка исторического опыта, зерна были отделены от плевел, и стало понятно, что, при всех текущих издержках, Россия представляет для многих народов уникальную возможность исторического сосуществования и сотворчества.
Дальше одни проблемы
Однако при всех этих противоречиях стремиться к эскалации украинского кризиса сегодня невыгодно, пожалуй, никому, даже США. Евросоюз сегодня оказался в безвыходной ситуации. Ему надо реагировать и защищать свои позиции на Украине, однако Брюссель фактически исчерпал относительно безвредные для себя санкции против России (он принял «список Магнитского», расширил его, отказался от проведения саммита Россия–ЕС и приостановил ряд переговоров с Москвой, в том числе по либерализации визового режима). Следующими по списку должны идти реальные экономические санкции, однако их введение нанесет серьезный удар по европейской экономике, только-только выходящей из кризиса, а также подорвет электоральные позиции самих европейских лидеров (только в Германии от торговли с Россией зависит несколько сотен тысяч рабочих мест).
Санкции же против Москвы и фактический отказ ЕС от поставок газа нанесут серьезный удар по энергобезопасности Старого Света. С экономической точки зрения Соединенные Штаты меньше зависят от торговли с Россией, однако они тоже фактически ограничились расширенным «списком Магнитского». Вопреки жесткой позиции Конгресса администрация США не хочет вводить серьезные санкции против Москвы, а также идти на серьезный конфликт с Россией из-за Украины. «Мы не собираемся вести военные действия в Украине», — заявил Барак Обама.
В Вашингтоне понимают, что от российско-американского конфликта обе стороны проиграют, а победителем окажется основной соперник США — Китай. Санкции против Москвы толкнут ее в стратегические объятия Пекина, что гарантирует неучастие России в любых восточно-азиатских системах коллективной безопасности, направленных на сдерживание Китая. Более того, каждый новый день кризиса укрепляет веру тех же восточно-азиатских государств в то, что США являются «бумажным тигром» и их гарантии ничего не стоят. И что, возможно, пришло время найти более серьезного партнера, каковым может стать Китай.
Пора понять
Американцам и европейцам пора наконец понять, что за четверть века изменилась не только Россия, но и вся система международных отношений. Что обращение с Россией как с проигравшей страной сделает проигравшими и Соединенные Штаты, которые потеряют мировую систему, в которой они пока еще остаются гегемоном — положение, которое при более спокойных сценариях за ними останется еще достаточно долгое время, — и Европу, которая проигрывает сегодня конкурентную гонку не только США, но уже и Китаю, а скоро начнет уступать Индии и Латинской Америке. Пора признать, что, как и грузинский, украинский кризис не увеличил, но снизил глобальное влияние Запада. Пора понять, что затевать все новые и новые кризисы с повышением ставок — это стратегия, которая способна лишь ускорить закат Запада.
Сергей ЖУРАВЛЕВ
eхреrtonline.ru