В боевых действиях в Афганистане с 1979 по 1989 год участвовали сотни тысяч советских солдат и офицеров, в их числе более 400 бойцов из Тувы, 12 из них не вернулись из боя. Смерть могла нагрянуть к каждому в любую секунду, жизнь могла оборвать пуля снайпера, «растяжка» или подлый удар врага из засады. Тувинские «афганцы» с честью выполнили свой интернациональный долг, вот история одного из них, танкиста Бориса Бадыраа.
— Борис Хертекович, расскажите о первом дне в Афгане? Как он прошел и чем запомнился?
— Окончив «учебку» в туркменском городе Теджене, я получил воинскую специальность командира танка и звание сержанта. В мае 1986-го года мне было слегка за девятнадцать, тогда я и был отправлен в Афганистан. Прилетел туда на военном «транспортнике» вместе с тремя сотнями парней из разных уголков Советского Союза. Мы приземлились в аэропорту Кабула. Там было множество различных самолетов и вертолетов, между ними деловито бегали люди в белых «хэбэшках». Я спросил у офицера: «Почему они так одеты? Это медик что ли?». Мой собеседник усмехнулся по-доброму и ответил: « Это обычные бойцы, просто от палящего восточного солнца их форма приобрела такой цвет, скоро и ваша такого же будет».
Вдали послышался рокот двигателей, он быстро нарастал, и вскоре мы увидели 30 или 40 «вертушек». Вертолеты, как гигантские птицы, сделали круг над аэродромом и пошли на посадку. Они прилетели за нами. Я и другие новобранцы быстро заняли свои места в винтокрылых машинах, они поднялись в воздух, и мы полетели в различные воинские части. Мне предстояла служба в провинции Газни.
— Быстро ли нашли «общий язык» с боевыми товарищами?
— В нашем подразделении было четыре танка, тремя командовали сержанты. А четвертым лейтенант Ширяков, офицер молодой, но опытный и толковый. В моё подчинение перешла отличная боевая машина «Т-62». Она проста в управлении и эксплуатации, очень надежная. Да и с экипажем мне повезло, под моим началом служили рядовые механик-водитель Юлдашев и заряжающий Алиев. Парни бравые и веселые, мы очень хорошо дополняли друг друга. Алиев таджик, его родной язык и афганский очень похожи, он выступал в качестве переводчика, когда общались с местным населением. Ещё он умел прекрасно торговаться, когда запасались на базаре продовольствием. Меняли на еду поношенною форму, «кирзачи» и прочее солдатское имущество, иногда расплачивались «афгшками», так мы их валюту называли, но чаще всё же происходил бартерный обмен. Брали арбузы, баранину, овощи и рис. Перловка с тушенкой быстро надоедала, хотелось чего–то вкусного и домашнего. Юлдашев готовил прекрасный узбекский плов, он не жалел для него мяса, лука и моркови. Кушанье получалось вкусное и ароматное, сами ели и других угощали, мы его быстро уплетали, у всех был отменный солдатский аппетит.
— Много земляков встретили на войне?
— Со мной проходил службу Сергек Шактар, он тоже был командиром танка. Приятно было служить с «земелей», было о чем поговорить. Частенько общались на тувинском языке, на чужбине это дорогого стоит, услышать родную речь. Да и общих тем для разговоров было предостаточно. Чтобы привлекать внимание земляков, я на командирской башенке написал «Кызыл», сразу было видно, откуда родом командир танка. В Афгане познакомился с усинским тувинцем Германом Сонамом. На «гражданке» он был таежным охотником, а в армии прошел хорошую снайперскую школу. Своё дело знал на «отлично», убил много душманов, своим мастерством заслужил уважение не только солдат, но и отцов-командиров, они всегда с ним за руку здоровались и приглашали пообедать в офицерскую столовую.
Сразу нашли общий язык с Леонидом Кара-оолом, он как-то приехал к нам в расположение, мы собрали всех наших, поговорили, поделились свежими новостями с малой родины, вообще посидели хорошо, как сейчас говорят, позитивно.
— Расскажите о бое, который вам особенно запомнился, как он проходил?
— Мой экипаж был опытнее меня, ребята служили уже год, а я чуть больше шести месяцев. В одном из первых боев я услышал, что кто-то стучит по броне танка, подумал, может быть, это наши пехотинцы хотят что-нибудь спросить или передать приказ. Полез открывать люк, но мехвод Юлдашев вовремя меня остановил: «По нам стреляют, это пули бьют по броне, не открывай». Танк, как щит, оберегал нас от осколков и мин, в его чреве мы чувствовали себя в полной безопасности. Нам досталась «бывалая» боевая машина, на стволе гордо красовались пять звездочек, по одной за каждый год, проведенный на войне.
«Бабаи», так мы называли наших противников, воевали очень хорошо, среди них было много пакистанцев. Как-то большими силами мы штурмовали высоту, гору, очень похожую на нашу Догээ. Один день её «утюжила» артиллерия, на второй штурмовики и боевые вертолеты наносили по ней ракетно-бомбовые удары, не смотря на всё это, нам не удавалось сломить сопротивления противника. Как только бомбежка стихала, с горы по нам открывался шквальный огонь, пехоте голову поднять было невозможно. На третий день сопротивления «духи» дрогнули, их удалось сломить, в атаку пошли «десантура» и пехота, мы, танкисты, их прикрывали. Когда всё было кончено и высота перешла под наш полный контроль, мы обратили внимание, что такое отчаянное и достойное уважение воинское мастерство показал всего один солдат противника. Его товарищи ушли, а он в одиночку прикрывал их отход и держал оборону, сковывая огнем значительные силы наших войск.
Я понял, что хорошо научился воевать, когда стал быстро принимать правильные решения, которые позволяли эффективно руководить своим экипажем и наносить врагу большой урон. Очень важно хорошо читать карту и безошибочно ориентироваться на местности. Афганские пейзажи — это в основном горы, холмы и степи, трудно было найти ориентиры. Поначалу для меня было не просто взаимодействовать в боевой обстановке с другими танками и пехотой. Но со временем опыт пришел, и я отлично постиг непростую военную науку. Как-то мы с ребятами очень хорошо сработали, метким выстрелом подорвали большой склад с вражескими боеприпасами. Снаряд лёг ровно в «десятку», произошла детонация, раздался мощный взрыв, камня на камне не осталось от военного объекта боевиков. Экипаж был рад, думали, что заслужили боевые медали. Не тут-то было, один из высоких командиров приписал нашу победу расчету «Василька» (автоматического миномета калибра 82 мм), решил порадовать своих земляков. Но мы-то точно знали, что это оружие на такое расстояние выстрелить просто не может, да и убойной силы для уничтожения подобной цели у него не хватит. Так что награды достались другим.
— Борис, расскажите о военном быте, чем занимались в промежутках между боями?
— Танк служил нам очень исправно, он стал нам практически домом родным. Ночевали внутри его, завернешься в шинель и спишь — очень тепло и удобно. В Афганистане практически круглый год жарко, днем бывает выше 50 градусов, а ночью становится страшно холодно, особенно в горах. Моджахеды знали все горные тропинки, подберутся поближе, спрячутся так, что их не достанешь из «калаша» или снайперской винтовки, и начинают нам кричать на «ломаном» русском: «Сдавайтесь, шурави (так душманы и население Афганистана называли советских солдат), вы замерзните насмерть, а мы сохраним вам жизнь, обещаем!». Врали, конечно же, к ним в плен лучше не попадаться, мало кто из него живым возвращался. С холодом бороться очень помогала солдатская смекалка, на сухом спирте грели воду, заливали ей грелку и клали в спальный мешок, от этого быстро согреваешься и засыпаешь. Естественно, часовые не дремали, ведь враги могли устроить ночную атаку, а если дозорные уснут, подразделению — конец.
Сильно страдали от пыли и песчаных бурь, песок буквально пропитывал одежду, засорял оружие и технику. Пехотинцам проще, привел в порядок форму, почистил автомат и свободен. У нас, танкистов, дела обстояли по-другому, боевая машина требует к себе особого отношения, нужно регулярно чистить пушку и несколько пулеметов. Пополнять боезапас, следить, чтобы двигатель работал как часы, заливать полные баки дизельным топливом. И это только «верхушка айсберга», так что работы хватало на всех.
— Расскажите о каком-нибудь празднике на войне, чем он вам запомнился?
— Весело и шумно справляли солдатские дни рождения, их отмечали с размахом, чтобы угостить друзей, всё необходимое доставали задолго до торжества. В Афгане впервые увидел как «играет» бражка, из нее впоследствии делали самогон, забористый и ядреный! Большими мастерами этого дела были украинцы, у них всё получалось быстро и ладно. Этот замечательный продукт необходимо было сохранить: офицеры, если найдут, его изымали. Без помощи танкистов было трудно надежно спрятать спиртное, вот и обращались самогонщики к нам. Тайник был прост и одновременно надёжен, выкапывалась ямка, канистру с самогоночкой заворачивали в брезент или плащ-палатку, зарывали, механик-водитель подгонял танк, так чтобы «клад» был под многотонной махиной. Гарантия сохранности сто процентов, как в швейцарском банке. Экипажу за подобную услугу полагался литр, очень справедливый тариф.
— Как сложилась ваша судьба после возвращения домой?
— На родину я вернулся в ноябре 1987 года. Поступил в школу милиции, после её окончания получил звание младшего лейте- нанта. Направили служить в Чадан, оперуполномоченным уголовного розыска. Время выдалось непростое, конец перестройки и развал Союза. Много было дел, связанных с квартирными кражами, угонами автомобилей и мотоциклов, участились случаи скотокрадства. Работать приходилось практически на голом энтузиазме, не хватало техники, спецсредств, горючего, да и сотрудники один за другим уходили из правоохранительных органов искать более высокий заработок. Отработав в МВД много лет, ушел на заслуженный отдых, у меня большая и дружная семья, пятеро ребятишек. Считаю себя счастливым человеком, личная жизнь сложилась, карьера тоже. Война научила меня ценить жизнь, никогда не понимал людей, которые из-за самых мелких проблем впадали в депрессию или начинали злоупотреблять спиртным. Я думаю, из любой, даже самой сложной жизненной ситуации, есть выход, просто нужно приложить необходимые усилия и никогда не сдаваться.
Кирилл САМОХВАЛОВ