Первому секретарю ЦК КПСС Н.С. Хрущеву страна обязана «оттепелью» и концом массовых политических репрессий. Вместе с тем именно он положил начало экономическим репрессиям советской деревни в форме ограничения содержания скота гражданами, не являвшимися членами колхозов. В годы его правления были установлены нормы, которыми названной категории сельчан предписывалось содержать не более нескольких коров и десятка голов мелкого рогатого скота. Коза была объявлена «уличным хулиганом». 14 октября 1964 года Хрущев был снят с поста, но зловредная идея о нормах содержания скота в личной собственности граждан продолжала жить. Хуже того, при генсеке Брежневе практика ее реализации стала жестче, а сфера применения — шире.
Дело в том, что в СССР, несмотря на многочисленные постановления и программы, продолжала обостряться продовольственная проблема. В городах очереди за хлебом с ночи занимали, а мясо ели по праздникам и то — с рынка. Колхозно-совхозное обустройство села оказалось неэффективным, но признавать это партийные идеологи не могли и требовали от партийных же экономистов искать пути выхода из тупика. Последние старались отрабатывать свое право на пайки из распределителей при ЦК и обкомах на совесть. Так в 60-х годах они пришли к выводу, что одна из причин неэффективности сельского хозяйства кроется в том, что подавляющее большинство членов колхозов и рабочих совхозов большую часть своих сил и стараний отдают труду в личных подсобных хозяйствах, обслуживая огороды да принадлежащий им скот: коров, свиней и кур.
Разве может доярка работать с полной отдачей на совхозной ферме, рассуждали экономисты, если она приходит туда утром, уже успев отдоить до этого пять-шесть буренок в стайке на своем подворье? Конечно, нет! До кормежки ли колхозного свинства скотнику после того, как он ночью успевает сварить бурду для своих личных хрюшек, а с утра до выхода на работу их покормит, стайку почистит, поилки наполнит да им самим бока поскребет?
Вот и получается, что у себя на усадьбе еще до восхода солнца колхозник так наломает спину, что на рабочем месте в состоянии весь день лишь делать вид, что поднимает уровень развития советского сельского хозяйства.
И это не все беды от личного подворья. Своих кормов-то, особенно зернофуража, у колхозника практически не было. На трудодни шибко зерна не накупишь, потому что чаще всего колхозу кровь из носа надо было план по сдаче хлеба родному государству выполнять, а для этого по сусекам скребли, не до продажи колхозникам. Откуда же тогда они берут фураж для личных буренок? Значит, воруют! С колхозных токов да амбаров, из кормушек на фермах! Воруют и наживаются! По расчетам экономистов, выходило, что до 35 процентов доходов семьям колхозников и работников совхозов давало их личное подсобное хозяйство. Cкорее всего, это была оценка, сильно заниженная в угоду идеологическим соображениям. Назвать более высокую цифру было страшно, ведь это означало бы, что без малого половина всего валового продукта сельского хозяйства страны производится … «личником» (ничего частного тогда в СССР не было). Но признать это не решился бы никто.
Что делать? Ловить и сажать за то, что «колоски с колхозного поля воровал?» Уже проходили. Не помогло. Да и кому работать тогда останется в селе… В 50-х годах ситуация была иной, колхозники были крепостными, поскольку паспорта им на руки не выдавались. А куда в СССР без паспорта? Только в места не столь отдаленные. Хрущев дал деревенским вольную, а значит, усиление уголовного преследования за нетрудовые доходы на селе могло усилить отток из него самых деловитых крестьян.
Вот почему идея Никиты Сергеевича осталась линией партии и после его отлучения от руководства ею. Причем не просто осталась, а наполнилась новым содержанием. Исходя из перечисленных соображений, под действие директивы попадали уже не только единоличники, но и семьи членов колхозов и работников совхозов. И, как всегда, без перегибов на местах не обошлось.
Мягко говоря, очень странным кажется сегодня постановление Совета Министров Тувинской АССР от 21 октября 1975 г. № 596 «О содержании лошадей на правах личной собственности». Этим нормативным актом лошадь в Туве фактически ставилась вне закона. А странным оно кажется потому, что, принимая такое решение, бюрократы не могли не знать, что кочевники без лошади жить и работать не могут, причем конь для них — не просто средство передвижения, а нечто большее.
Так на долгие годы государство фактически убило в Туве табунное коневодство. И не только табунное. В середине восьмидесятых тот же обком партии был вынужден рассматривать вопрос о необходимости обеспечения чабанов совхозов районов центральной зоны лошадями. Оказалось, что в хозяйствах не осталось коней даже для овцеводов, и ходить за отарами им приходилось пешком…
Чем острее становилась продовольственная проблема, тем все более ужесточалась позиция партии к частнику. 12 августа и 11 октября 1985 года на бюро Тувинского обкома КПСС дважды рассматривался вопрос о мерах усиления контроля за соблюдением содержания скота в личной собственности граждан на территории Тувинской АССР. На последнем дано поручение Совету Министров республики в месячный срок рассмотреть практические вопросы, связанные с осуществлением порядка содержания скота в личной собственности граждан.
И вскоре в газетах печатают постановление Совета Министров «Порядок и нормы содержания скота в личной собственности граждан на территории Тувинской АССР». В нем очень «мудро» население республики разделено на две крупные группы: нормы содержания скота на одну семью, проживающую в сельской местности, кроме райцентров, и на одну семью рабочих и служащих городов, поселков городского типа и районных центров (на 1 января каждого года). В сельской местности позволялось содержать несколько голов КРС вместе с молодняком, по 25 голов овец и коз. Рабочим и служащим городов, поселков городского типа и райцентров не повезло. Им разрешалось иметь только одну корову с теленком и пять голов мелкого скота. Как каждый день кормить многодетную семью с таким количеством скота, никого из чиновников, похоже, не заботило.
Когда стали насильно заставлять сельчан сдавать свой скот за бесценок в мясокомбинат, точнее, конфисковывать скот у зажиточных кочевников в начале 80-х годов, ко мне приехал мой земляк О.Х. Кенден из Хонделена. Он с возмущением и тревогой рассказывал, как местные власти намереваются заставить его сдать личный скот на мясокомбинат и просил написать заявление на имя председателя Совета Министров Тувинской АССР Серякова. Я написал заявление от его имени, в котором подчеркнул, что подобным образом власти окончательно подорвут основы частного скотоводства и тем оттолкнут молодежь от традиционных занятий своих предков.
Я знал, что это заявление чистейшая формальность, никакой реакции на него не будет, но выполнил просьбу уважаемого земляка. Однако текст заявления О. Кендена был скопирован и послан в администрацию Барун-Хемчикского района, в том числе в отдел внутренних дел. Выступая перед служащими района, начальник отдела внутренних дел Д. Куулар, мой кровный кум, размахивая заявлением старика, громко заявлял: «Такое вредное заявление Кенден не может написать, на самом деле его автор Байыр-оол!». Правильно догадался.
Потом я поехал со старшим сыном Кендена Александром в Саадак-Терек, центр совхоза «Барлык». Ооржак Кенден пригнал туда 60 голов крупного рогатого скота и с возмущением рассказывал: «Вот заставляют меня сдать их на мясокомбинат за мизерную стоимость. Среди них есть стельные коровы. Как глупо поступают бюрократы!»
А в это время вертолеты кружили в верховьях Хемчика, Алаша, Ака и Аянгаты, выявляя «лишний» скот граждан. Были случаи, когда работники Кызыл-Мажалыкского мясокомбината отказывались принимать табун молодых лошадей. Зов предков им не позволял. Как рассказывал один из моих родственников, Серот Ооржак, однажды тот же начальник местной милиции Дадар-оол Куулар ночью приехал в аал моей сестры Далганчын в Алдын-Камгалыге. «В тот день я застрелил крупного кабана и варил его мясо. Куулар Дадар-оол был рад вкусному угощению. Потом стал рассказывать о цели приезда. Я сидел и думал, что он шутит. Еще раз уточнил: шутишь или правду говоришь? В таких делах разве можно шутить, с раздражением ответил он. Завтра утром приедут машины. Лишний скот будем грузить в грузовики и отправлять на мясокомбинат. Тогда я спросил его: «Кто решил, что у меня есть лишний скот?». «Есть постановление правительства», — отрезал главный милиционер. Тогда я хотел уточнить: «А как быть с коровами Байыр-оола, который живет в Кызыле?» На это Куулар ответил: «Кто живет в городе, не может содержать скот у своих родственников. Байыр-оол в Кызыле может содержать только кошек».
На другой день рано утром действительно приехали грузовые машины, — заключает Серот Шыырапович — начали считать моих коров. «Лишних» оказалось довольно много. Мои доводы, что они — собственность моих детей, не помогли. Погрузили и уехали».
Справедливости ради, следует подчеркнуть, что Дадар-оол Комбуевич Куулар был одним из лучших сыщиков советской Тувы. Он работал начальником отдела внутренних дел Эрзина, Барун-Хемчика и Дзун-Хемчика. Старательный, честный и справедливый начальник. Заместители министра внутренних дел республики, ветераны милиции, с которыми он работал вместе, хвалят его за порядочность. Очень хорошее мнение о нем хранит в душе и автор этих строк. В последние годы жизни он с сожалением вспоминал, как старательно выполнял нелепые указания прежних властей. А иначе было, увы, нельзя.
В советское время в долине реки Ак содержалось много скота. Например, только поголовье сарлыков доходило до 28 тысяч. В основном, это был совхозный скот. Но вместе с ним чабаны держали и много своего личного («лишнего»). До сих пор здесь вспоминают знаменитого частника Самдар-Кожая, в стадах которого было несколько сотен овец и коз, сотни сарлыков, коровы, лошади. И каждый раз, когда барун-хемчикские совхозы не справлялись с планами сдачи государству мяса или шерсти, районное руководство ехало к Самдар-Кожаю с униженной просьбой: «Выручай!»
Теперь здесь насчитывается всего одна тысяча сарлыков. После последнего удара по частному скотоводству (1985) молодые люди, оставшись без привычных занятий, потянулись в Ак-Дову-рак, Кызыл. Там они убирают мусор, иногда ищут в нем что-то съедобное, пьют, пока есть на что. В пьяном угаре вспоминают родные горы, темно-синюю тайгу, чистейшую речку Ак с вкусными хариусами. И рано или поздно оказываются в местах не столь отдаленных. Многие из них и слыхом не слыхивали, что беды их начались с того, что однажды первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев назвал козу «уличным хулиганом»...
Монгуш БАЙЫР-ООЛ