В нашей студенческой компашке был еще один обязательный предновогодний тост. Право произносить его в течение всех пяти лет предоставлялось самому старшему за столом. Звучал тост так: «Поднимем бокалы за то, что еще один год приблизил нас к коммунизму!».
Бокалов, естественно, не было. Были разномастные граненые стаканы и даже кружки. И то, что коммунизма не будет, понимали все. Но вот существовала такая игра, в которой были задействованы все — от членов политбюро до дворников, среди которых числилось в ту пору немало кандидатов различных наук, включая физико-математические. Общество нуждалось в стратегической цели, своего рода бонусе, ради которого следовало жить и работать, как учит родная партия и как завещал великий Ленин. И хотя вся затея с коммунизмом по сути представляла собой разновидность МММ, в нее играли сотни миллионов советских граждан, а многие — даже всерьез.
И сейчас то и дело находятся люди, ни с того ни с сего начинающие сетовать на отсутствие национальной идеи, которая, по их мнению, наполнит нашу сермяжную жизнь высоким смыслом, возбудит на великие почины, объединит и поведет в светлое будущее. И вот что любопытно: находятся и те, кто им аплодируют, заглядывают в рот и даже пытаются отыскать эту идею. А она, тем временем, была с возникновения рода человечества, есть сейчас и будет, пока этот род существует. И формулировка ее проста: прожить на этой земле как можно дольше и достойнее, вырастить детей и понянчить внуков. Точка. И, слава Богу, минувший год Тува прожила именно по этой формуле.
Предвижу недоумение, а может, и возмущение: это же был год двух столетий, год русского языка и культуры! Согласен, был. И умалять значения той же даты вступления Урянхайского края под протекторат Российской империи не собираюсь. Но как бы там ни было, республиканские власти рассматривали эти с виду предельно идеологизированные символы уходящего года, прежде всего, с одной точки зрения — как инструмент решения сугубо прагматических задач: построить, повысить, улучшить…
Наверное, стоит напомнить предысторию того же юбилея единения России и Тувы. Его могло и не быть в том виде, каким мы его запомнили. Дело в том, что придание таким датам федерального статуса — жестко регламентированная процедура. Прежде всего, регламентированная по срокам. Заявки субъектов на их празднование, согласно этой процедуре, президент принимает не позже, чем за четыре года до дня юбилея, потому что федеральному правительству надо отыскать средства на подготовку к празднику, включить их в бюджет, а региональным властям — освоить их. И что в этом перечне сложнее — неизвестно.
Этот срок мы пропустили. И, как мне известно, не столько из-за недогляда, сколько из-за нехватки… документальной аргументации. То ли канцелярия их высочества самодержца всея Руси работала не ахти как, то ли нужный документ затерялся во время исторических катаклизмов, но в архивах отыскать чин чином оформленный нормативный акт об установлении протектората нашим историкам не удалось. Нашлась лишь пояснительная записка об обращении представителей двух хошунов Урянхая, на уголке которой император 4 апреля 1914 года начертал одобрительное резюме. Все.
И вот с этим, честно говоря, жиденьким аргументом, да еще и с опозданием, Шолбан Кара-оол пошел по инстанциям. Сложно рассуждать, чем закончились бы его хождения, если бы не лоббизм Сергея Шойгу, но факт остается фактом: случилось невозможное. Президент России, тогда Дмитрий Медведев, в нарушение регламента заявку и программу подготовки к юбилею рассмотрел и утвердил. Потянула она на четыре с лишним миллиарда рублей. Для главы республики с ее слабеньким стройкомплексом да еще и в условиях жесточайшего цейтнота эти миллиарды могли обернуться репутационной катастрофой, и Кара-оол, конечно же, прекрасно понимал всю сложность положения. Но упустить такой повод привлечения невиданных для постсоветской Тувы капвложений не мог.
Что из этого вышло — налицо: праздник удался, а столица республики радикально изменила свой облик. К лучшему. Чего это стоило самому Кара-оолу, знают, наверное, только самые близкие. Остальные могут только догадываться. Например, по кадровым решениям, принятым им за год и, особенно, осенью — после юбилея и выборов. Состав правительства претерпел, согласитесь, серьезные изменения. И это о многом говорящее свидетельство. Если кто-то думает, что отправлять в отставку соратников — плевое дело: были бы чернила в ручке, — то сильно заблуждается. Каждое такое решение прибавляет седых волос и обиженных на тебя. Правда, нынешний глава республики на улицу людей старается не выбрасывать, как правило, они уходят на приличные должности. И это, наверное, хорошо по-человечески и грамотно тактически. То есть тоже прагматично. И это одно из сильных качеств Кара-оола — умение не плодить врагов, а превращать их если не в единомышленников, то хотя бы в союзников.
Кстати, юбилей глава республики в этом плане использовал на 200 процентов. Если попытаться перечислить всех высокопоставленных федеральных чиновников, побывавших за минувший год в Туве официально и неофициально, получится очень длинный список. К нему можно добавить и спикера верхней палаты Федерального Собрания Валентину Матвиенко, которую Кара-оол умудрился влюбить в Туву заочно.
Но вернемся к прагматичности. В начале года, когда правительство республики заявило о решимости продвигать дальше губернаторский проект «Одно село — один продукт», многие, включая автора этих строк, очень сомневались в том, что это серьезное намерение. Причина была та же — юбилей. Подготовка к нему в принципе давала моральное право задвинуть на задворки внимания все прочие дела. И это было бы оправдано даже непримиримыми критиками действующей власти. Но проект не только не заморозили, весь год его толкали и подпинывали, сдержав все финансовые обещания перед участниками. В итоге мы имеем полторы сотни уже работающих проектов. Много это или мало? Очень много, если учитывать скромные масштабы республики. А если принять во внимание раскладки социологов, согласно которым лишь десять процентов населения способны проявить себя в предпринимательстве лидерами, а остальные — исполнители, то можно прийти к сногосшибательныму выводу: губернаторский проект вовлек в свою орбиту едва ли не всех, кто готов и способен начать свое дело, помимо тех, кто уже занимается бизнесом.
Причем, речь идет в основном о селе, которое мы уже списали как инкубатор «деловаров». И были на то очень веские основания. По крайней мере, почти не оспаривалось мнение о том, что за двадцать последних лет кризис вымыл из наших деревень всю социально активную прослойку. Как тут не вспомнить, как в одном из сут-хольских сел однажды не состоялись выборы сумонного дарги из-за того, что некого было выдвигать даже на эту должность.
Оказывается, хоронить село рано. Есть в нем и работа, и те, кто готовы за нее взяться. Более того, есть желающие вернуться в него из райцентров и аж самого Кызыла, но уже на правах хозяев своего дела и своей жизни.
Пожалуй, именно это открытие можно считать самым главным достижением завершающегося года. А свершилось оно именно благодаря прагматизму главы республики. Он неоднократно повторял, почему уделяет столько внимания этому проекту. И одна из мотиваций — в него вложены деньги, а деньги должны дать отдачу.
Я далек от идеализма и согласен с тем, что из полутора сотен упомянутых проектов через три-четыре года выживет половина, а может, и треть. Но даже те, что выживут, способны реанимировать наше село. Конечно, для этого им предстоит пройти через цепь сложных трансформаций, набить шишек и нарастить мускулы. Сегодня многие из них являют собой разновидность кустарных производств как по технологии, так и по объемам продукции. Иначе и быть не может, потому как в сырьевом плане они завязаны на том, что выращивается в личном подсобном хозяйстве участника проекта. Расширяться большинству не дает дефицит оборотных средств: закупать сырье не на что. По мнению Шолбана Кара-оола, пришла пора включать в дело первую половину названия его проекта, которое звучит, напомню, как «Одно село — один продукт». То есть на действующие уже созданные производства должны завязываться все ресурсы конкретного села или нескольких сел. Самый короткий путь к решению этой задачи — кооперация.
Иными словами, в нынешнем году село привели на порог нового, не побоюсь этого определения, исторического этапа — коллективизации на капиталистический лад. То есть объединения собственников. Исторический он не только потому, что, судя по опыту других стран, повести сельское хозяйство другим путем получается плохо. Кооперация дает очень серьезный мульпликативный эффект. И не только экономический. Фактически она сделает муниципалитеты персонажами второго плана. А это значит, что с кооперативами должна будет считаться и республиканская власть. Причем, влиять на кооператоров ей придется посложнее, чем на сегодняшних глав местных администраций. То есть в итоге кооперация способна резко изменить весь политический ландшафт республики. Это серьезно, и то, что Шолбан Кара-оол тем не менее намерен инициировать движение по этому пути, — позиция государственная.
Впрочем, для того, чтобы кооперативное движение структурировалось до такой степени, потребуются годы. И годы эти, судя по нынешней финансовой ситуации в стране, будут непростыми. Но интересными. По крайней мере, в Туве. В минувшие выходные в республике побывал глава Росавтодора: М-54, несмотря на прогнозы скептиков, все-таки поворачивается на запад. С весной начнется модернизация Кызылского аэропорта. За лето оптико-волоконные линии связи протянутся до каждого населенного пункта. Возобновится строительство концертно-спортивного комплекса в Каа-Хеме. Неопределенна пока судьба железной дороги Кызыл–Курагино, но, зная Шолбана Кара-оола, можно быть уверенными — годом раньше, годом позже, и этот проект заработает, и другие, которые, наверняка, уже просчитываются в министерствах и ведомствах.
Да, вряд ли последующие годы будут насыщены церемониями перерезания красных ленточек так, как минувший — юбилейный. Но то, что республика продолжит движение вперед, — несомненно. И с каждым годом ее среднестатистическому жителю будет немного проще зарабатывать на жизнь, воспитывать детей и нянчить внуков.
Роман Тас-оол