По долгу службы с Сергеем Монгун-ооловичем Сарыгларом встречаться приходится довольно часто. Полномочного представителя Главы — Председателя Правительства Республики Тыва в Барун-Хемчикском районе знаю как открытого и доброжелательного человека. Он на протяжении десяти лет работает в данной должности. Согласитесь, это немалый срок. С женой Айланой Шалынмаевной вырастил семерых детей, в том числе пятерых приемных.
Я знал, что он — ветеран Афганской войны. Но так получалось, что никогда не говорили с ним о его афганском прошлом. Когда я все же осмелился и спросил, к моему удивлению, он почти ничего не рассказал, сообщив самое рядовое: родом из с. Шек-пээра, закончил Кызыл-Мажалыкскую среднюю школу в 1983 году. Затем поступил в Иркутское авиационно-техническое училище. После армии окончил Кызылский филиал Красноярского политехнического института. До института — в апреле 1986 года был призван в армию, через полугодовой подготовки в городе Ашхабад, оказался в Афганистане. И все…
Знаю, что «афганцы» — ребята не разговорчивые, тем не менее, для меня его рассказ был, извините, совершенно не интересным. Потому и начал «допытывать» Сергея Монгун-ооловича. Спрашиваю:
— Ну, вот прилетели в Афганистан, и что дальше?
Он посмотрел на меня, улыбнулся и ответил:
— Встретился с Леонидом Кара-оолом.
— Это, — говорю, — уже интересно.
Он вынужден был продолжить начатый рассказ:
— В ноябре 1986 года я прибыл в г. Кабул. На пересылочном пункте было много солдат. Нас распределяли по войсковым частям 40-й армии. В это время ко мне подошел солдат и сказал, что меня срочно вызывает к себе какой-то капитан. «Раз отдельно вызывает, значит, что-то особое», — подумал я и побежал. Смотрю, встречает офицер с азиатской внешностью, по росту — чуть ниже меня. Я, как положено, доложился. Он улыбнулся, подал руку для приветствия и спросил: «Тувинец?». Я, конечно, обрадовался, быстренько посмотрел вокруг и утвердительно сказал, что так и есть. Это был капитан Леонид Валерьевич Кара-оол. Во время встречи сразу узнал, что он служит в Бараки в войсках специального назначения. Эта была элита советских войск.
После короткого разговора он попросил меня не уходить, а обязательно дождаться его и пошел в штаб пересылочного пункта, чтобы забрать меня в свой батальон спецназа. Через некоторое время он вернулся и сказал, что ему отказали в просьбе, ссылаясь на то, что я специально подготовлен для разведки, и место моей дальнейшей службы уже определено. Добавил даже, что меня уже ждут в отдельном разведывательном батальоне. Затем Леонид Кара-оол вызвал дежурного по пункту и распорядился отдельно накрыть для нас солдатский стол. Спецназ в Афгане был в почете, тем более офицер. Все их уважали, даже завидовали. Мы говорили долго, хорошо запомнил его напутственные слова. Перед уходом он рассказал, в каких провинциях служат наши земляки, и улетел на вертолете.
Через некоторое время мне сообщают, что отправляюсь в провинцию Кундуз для дальнейшего прохождения службы. Так я оказался в 783-м отдельном разведывательном батальоне в должности заместителя командира первого десантно-штурмового взвода третьей разведывательно-десантной роты. Увольнялся из армии в звании старшины. По прошествии многих лет думаю, как не просто было со мной в Афгане и солдатам, и офицерам нашей роты, а моджахедам — тем более.
Вот еще два эпизода из афганской службы.
— В один из летних дней поступил приказ забрать из кишлака, занятого моджахедами, тела трех советских солдат и одного офицера, которые были убиты несколько дней назад во время самоволки. Да, и такое бывало в Афгане. Те, кто участвовал в этой специальной боевой армейской операции, понимали, что могут и не вернуться живыми из этого населенного пункта. Непримиримые знали, что шурави обязательно вернутся за телами своих товарищей. Поэтому ждали с оружием. Тела наших ребят лежали под открытым небом, мы их нашли довольно быстро. К этому времени уже шел бой ураганной силы, пули летели в обе стороны: мы не жалели патронов, хотя соблюдали осторожность.
Так получилось, что моему взводу пришлось вытаскивать из-под огня тела убитых советских военнослужащих. Другие ребята вместе с солдатами афганской армии прикрывали нас огнем. Я подбежал к одному телу нашего солдата, схватил за руку и едва не оторвал ее от остальной части тела. Рука была мягкая, как пластилиновая, то есть уже началось разложение. Запах был нетерпимый. Пришлось нам по очереди вытаскивать их на плащ-палатке. Так мы с боем сумели забрать тела убитых солдат. Когда успешно завершилась операция, я долго не мог даже прикоснуться к еде.
После выполнения боевой задачи, соответственно, прибыл командующий 40-й армией генерал Громов. Мне кажется, что это по его личному распоряжению была проведена данная боевая операция. Во время построения участвовавших в боевой операции частей Громов лично отметил мужество и отвагу шестерых военнослужащих, среди которых прозвучала и моя фамилия. Далее он представил нас к высокой государственной награде — ордену Красной Звезды. По иронии судьбы, орден этот я получил только в прошлом году, 31 год спустя. Почему мне раньше не вручили его, я не знаю, хотя догадываюсь: в Афганистане я был слишком самостоятельным, а таких не очень любят.
Как-то меня вызывают в штаб части и сообщают, что мне возвращают недавно лишенное воинское звание старшины, снова назначают заместителем командира взвода и отправляют на боевое задание. Предстояла серьезная работа в горах, а на операцию не пойдешь с одними молодыми солдатами, кто-то должен же ими командовать.
Во время выполнения задания наши подразделения, быстро поднимающиеся на гору, остановили снаряды тяжелых орудий противника. Подразделения попрятались, подъем на высоту прекратился. Возникла угроза полного уничтожения наших солдат. Было страшно. Мне стало понятно, что где-то на высоте сидит наводчик-координатор душманов. Я быстро заметил прятавшего за камнями человека в черном халате, и интуиция подсказала, что он и есть вражеский наводчик. Благо, у меня была рация, и я тут же сообщил нашему командиру роты координаты предполагаемой цели. Через несколько секунд в него полетели уже наши артиллерийские снаряды. Земля дрожала, от пыли ничего не было видно, а я, как мог, укрывался от разрывов недалеко подающих снарядов.
Когда утихла артиллерия, наземная операция продолжилась: укрепление и орудия противников были уничтожены. После завершения штурма высоты офицеры и солдаты подходили ко мне и благодарили за спасительное сообщение. Они посчитали, что я спас их от верной смерти. Действительно, так и могло случиться. Командование части представило меня к медали «За отвагу». Она также нашла меня через два года после возвращения из Афганистана. После демобилизации я понял, как много зависело в армии от офицерского состава. В первую очередь, жизнь солдат и сержантов и выполнение боевой задачи, умение постоять за Родину, — подытожил Сергей Монгун-оолович.
Я уверен, у этого ветерана-«афганца» еще много интересных историй, связанных с воинским долгом в Афганистане. Значит, есть повод еще не раз встретиться и поговорить...
Юрий ДАРБАА
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ВОИНА-ИНТЕРНАЦИОНАЛИСТА БИЧЕЛДЕЯ СААЯ:
«Запомнился штурм одной высоты Северного Саланга «Бану» силами нашего батальона с поддержкой других подразделений. За плечами у каждого бойца по 40–50 килограммов боеприпасов, оружия и амуниции. Лишняя нагрузка сильно выматывает, но по-другому никак нельзя, лучше взять побольше, чем остаться в разгар боя без патронов и гранат. Время близилось к обеду, был объявлен привал, мы удобно расположились и готовились к приёму пищи. Повсюду установилась «мертвая» тишина, у многих возникло предчувствие, что это не к добру. На войне тишина обманчива, через мгновение мы услышали гул подлетающих снарядов. Кругом разрывы и пламя, меня спас земляк Сергей Сарыглар. Он сумел быстро сориентироваться в обстановке, от одного взрыва меня контузило, видел мир в зеленом цвете, в ушах страшный звон, ничего не слышу. Сергей накрыл меня собой, я потерял сознание, вскоре очнулся, мы быстро поменяли место дислокации и приготовились к круговой обороне. Под утро к нам подтянулось подкрепление, бойцы афганской армии. Они не смогли поменять ситуацию, когда боевики открыли по ним огонь из крупнокалиберных пулеметов, сразу же разбежались, как тараканы».