Было это в начале девяностых. Я в то время после травмы, полученной на стройке, мучился изматывающими головными болями. Врачи оказались бессильны...
Нас набралось человек шесть. Наскребли на дорожные расходы и отправились в далёкую деревушку, где, по слухам, жила бабка-целительница. Каждый надеялся вылечиться у неё. Кто — от хвори, кто — от нищеты. Люди говаривали, что бабка не отказывает в приеме никому, и что всё получается потом так, как она скажет. Может, поэтому все шестеро были напряжены: а вдруг вместо избавления ждет тебя в этой деревне приговор…
Приехали в деревню уже после полудня. Около дома бабки стояла очередь из машин. Мы приуныли, предполагая, что придётся ночевать здесь. Однако разведка доложила: «Говорят, она работает быстро, всех успевает принять до вечерней зари, мзду не берёт, так что хватит бренчать своей мелочью». Кто-то на задних сиденьях вздохнул: «Правду говорят: не бабка, а божий одуванчик, ангел!». «Как это: денег не берёт?», — удивился парень на переднем сиденье. «В рай, может, хочет попасть?», — пошутил мужик сзади. «Мне бы хоть на этом свете пожить по-людски!», — скалился молодой. «И то правда, — вздохнула пожилая женщина, страдающая от паралича, — жратвы и одежды бы хоть хватало». С нами были ещё девушка и женщина средних лет. Она прижимала к себе большой пакет, наполненный гостинцами для бабки. «Денег, может, она не берёт, но негоже с пустыми руками заходить к человеку. Она, сказывали, гостинцы берёт, а потом их в церковь относит», — шептала женщина громко.
…Вереница машин, действительно, стремительно укорачивалась. Вот и наша очередь. В глубине маленькой избушки сидела усталая женщина, похожая на бабушку из Простоквашино. Потёртый сарафан, добрый и проникновенный взгляд. Мы поздоровались и расселись на лавке перед большой русской печкой.
Женщина, не медля, начала расспрашивать первого. Мужик, тот самый, что сидел на заднем сиденье машины, начал жаловаться, но женщина вдруг перебила его: «Пьёшь много, зачем?». Мужик замялся, потом пробубнил что-то насчёт несправедливости. «Ага! Добро совершаешь, а награды нет! Так?». Мужик: «Ну, в общем, да!». «Ты, добрый человек, от добра добра не ищи. Бог сам пострадал от несправедливости, но людей простил. А терпеть ему пришлось побольше твоего. Ты пить сначала бросай, вон у тебя печень раздулась. Я попробую полечить, но если пить не бросишь, то помочь тебе будет невозможно».
Бабка начала гладить руками живот мужика, что-то про себя приговаривая. После этого она дала мужику какую-то траву, сказав: «Теперь будет получше, а это пей по утрам, натощак. И бросай пить. Не ищи правду, будь добр к семье, увидишь: всё будет нормально».
Следующей была тетка с пакетом. К пакету бабка не притронулась, но сказала: «Завтра в церковь отнесу. Вы бы лучше детишкам покупали это. Им витамины нужнее. Говорю же людям, так несут, несут. И деньги суют. Не надо денег-то». Тетку бабку полечила и тоже травки дала.
Дошла очередь женщины с параличом. Бабка долго её щупала, молилась. Наконец сказала: «Поздновато ты приехала, милая. Но ничо! Ничо! Поживёшь ещё. И зима сносно пройдёт. Я всё возможное сделала. С Божьей помощью всё обойдётся».
Когда подошла очередь девушки, бабка как-то странно посмотрела на неё, потом приказала ей лечь. Долго гладила ей живот и сказала: «Теперь родишь, ребёночек у тебя там. Аборт не делай! Нельзя!». С состраданием посмотрела на девушку и отпустила. Девушка, оробев, произнесла удивлённо: «Я на боль в ногах жалуюсь…». Бабка: «Это пустяки! Боты надень тёплые. Дома тапочки надевай. Босиком по холодному полу-то неча ходить!».
Парню бабка ничего особенного не сказала. Только дала какого-то снадобья и тихо наказала: «Бушь пить — спокойнее будешь. Постарайся на рожон не лезть. Помолюсь за тебя». Парень разочарованно удалился, хотя из предыдущих никто не вышел ещё.
Вот и моя очередь: я с волнением к ней подошёл. Пахло от неё полевыми цветами. «А ты на что жалуешься, милок?». Я увидел её глаза совсем рядом: взгляд их был на этот раз задорный. «У всех сразу всё угадала, а у меня самого спрашивает», — обиженно подумал я про себя. «Да вот, упал с высоты. Травма в голове», — объяснил я ей. «Ну ладно. Садись вот сюда», — показала на табуретку. Бывают такие табуретки в избушках: округлые от частого сидения, блестящие, несмотря на то, что их давно не красили. И зазубрины там непонятные. Старая табуретка. Я сел. «Как тебя зовут?», — спросила женщина. Я назвал своё имя. Женщина погладила меня по голове. Гладила, гладила и вдруг начала шептать мне на ухо… Легко мне стало как-то, голова чуть закружилась. «Не бойся! Добрый ты человек. Грехов больших не совершал, но есть маленькие недостатки. Всё обойдётся. Я почистила твой организм. Запомни: добро побеждает зло. Неправду говорят, что зло побеждает. Зло, может, иногда на земле свирепствует, но на небесах оно проигрывает. Обратно захочешь приехать. Но не встретимся мы больше. Иди с миром!».
Уехали мы. А к бабке уже заходили пассажиры из следующей машины.
По дороге все молчали.
С того дня головные боли начали утихать. Я перестал пить противный мне пиррацетам, постепенно забыл дорогу к врачу. Девушка родила дочку, потом вышла замуж, а ещё через три года погибла в автокатастрофе, оставив мужу прекрасного ребёнка. Говорят, вдовец её даже не женился потом больше. Дочку обожал неимоверно. Тётка с параличом жива до сих пор, а мужик перестал пить, растолстел, повеселел. Проезжая мимо автомастерской, где он работает, часто можно услышать его громкий хохот. Парень неожиданно покончил с собой. Произошло это через пять лет после посещения бабки. Что у него там не заладилось, не знаю. Женщина с пакетом вдруг разбогатела. Хотя богатством она не кичилась, и раза два видел я её на благотворительных марафонах. Взносы делала солидные.
Лет через пять я снова вспомнил про бабку, решил поехать обратно, поблагодарить её. Варенья, орехов отвезти. Не захочет брать — так хотя бы соседей угостить, подумал я.
Но не тут-то было. Оказалось, померла она. Вот какое дело.
А ведь как в воду глядела, что захочу вернуться.
Март-оол ХОВАЛЫГ; г. Шагонар