Смутные 90-е годы. Дети сидят без денег, в поисках, что продать. Саяна давно перешла на уцененные фрукты, вместо мяса — ребра. Шла по улице — украли отпускные деньги и зарплату — как прожить лето. Кричала криком, люди сказали сыну — прибежал, увел. Начался нервный срыв, потеряла сон, боялась тратить деньги. Мозг работает без перерыва — множество планов, бумаг, расчетов. Сын занялся коммерцией: продавал суконные сапоги, запчасти, краску — все время в разъездах за Саянами. Грабили на дороге, попадал в аварию. Все время душа не на месте.
Саяна продала часть библиотеки за десять тысяч и купила демисезонное пальто. Шло разрушение личности у сына — начал пить. На улице появились бомжи, рылись в помойке. В подвалах ночевали они же, в подъездах устроили сортиры. Люди обзавелись железными дверями и решетками на окнах. Появились ларьки, частные аптеки, заправки. Вечерами грабили и убивал. Множество пьяных распухших женщин с криком и матом. Увеличилась смертность интеллигенции — не смогли противостоять рынку, растерялись, потеряли смысл жизни, стали пить, многие выехали за Саяны, кто-то прижился, но многие тосковали по Туве и своей молодости. Строительство заглохло, недострой стоял по 20 лет с черными глазницами окон. Знакомые, кто повесился, выбросился из кона, утонул — остались вдовы с детьми. Надо как-то жить. А еще суициды подростков. Люди злые стали.
Наступил 2000 год. Миллениум. Споры и ожидания перемен — хотелось верить в лучшее. Стали праздновать Шагаа, проводились сборы хоомейистов, появились конкурсы красавиц и много действующих шаманов. Все села стали строить субурганы как оберег от несчастий. Народ вернулся к шаманизму и ламаизму. Приезжал ранее далай-лама, его встречали тысячи верующих.
Саяна уступила свою квартиру дочери и переехала к рынку — сама могу ходить за продуктами. Стали чаще забегать знакомые — центр. Саяна включилась активно в публицистику. Писала рецензии, очерки о людях науки и театра. Встречалась с пламенной Козловой. Всегда в красном шарфе, она читала свои стихи и эпиграммы, рассказывала о своих детях, кто чему учится, чем болеет. Добрая, по-житейски простая Межова посмеивалась и вставляли свои истории. Познакомили с Батуриной, выросла в детдоме, а писала фантастику — упрямо шла своим путем.
Позвали на курсы учителей, подкормить своего учителя. Пришлось заново готовить лекции, а уже начался распад советской литературы и отказ от прошлого.
Летом спасал Чагытай, внуки плескались в озере, а бабушка готовила еду. Бонин, хранитель озера, давал рыбу, вечером сидели у костра. Была гостья (гаага) Нора-иностранка, рисовала соком цветов и растений пейзажи. Уезжая все раздала — сумочки, предметы обихода — быть без вещей, а потом прислала футболки с портретами внуков — чем удивила всех.
Приехали с Севера родные — тяжело стало и там. Подруга Катя уехала из деревни, когда ее стали грабить бывшие ученики. Поехали к дочери за Саяны, обещали квартиру, но обманули, отдали своим. Начали обустраиваться на новом месте. Бабушка и муж все смотрели на тувинский тракт — скучали по родине и скоро покинули белый свет от тоски, наверное.
Катя — открытая, хлебосольная, душевная, всегда принимала всю родню, друзей. Отец погиб на фронте, мать одна поднимала пятерых детей. Крутилась по дому, на огороде, в колхозе на пустые трудодни, ночами тихо молилась шепотом. Катя приехала полечиться на Дус-Холе, с собой картошка и квашеная капуста. Всю ночь вспоминали школу, деревню. Она хорошо знала историю своего села, людей. Жаловалась на зятя, на его дурные привычки.
Саяна ей тоже рассказывала о судьбе знакомого педагога. Она убрала урожай, засолила припасы на зиму. Попросила мужиков убрать дерево — мешало. Те, «умельцы», спилили, и она упало на хозяйку, перебив ей ноги и руки до смерти. А она мечтала навестить дочь на родине. Хоронили ее бывшие студенты по-христиански с отпеванием.
Ходила в гости к соседям-фронтовикам. Муж на инвалидке ездил за едой. Мария больна ногами, сидела дома иногда под замком. Глубоко верующая молилась за всех, за сына рано ушедшего — умного, начитанного, не нашедшего своей тропы. Ушли один за другим родители — веселый оптимист отец и добрая душа мать. Что-то происходило с народом — время перемен вызвало много трагедий.
У Вали погиб сын в общаге в Питере, умирает ее муж, она ушла в молитвы, долго не могла работать.
Жила умная красивая Галя, два сына отслужили в армии, потом пристрастились к наркотикам. Без работы, стащили у матери шапку, телефон на свои дозы. Одного убили, другой выбросился. Как жить — вся больная и воспоминания грызут.
Часто узнаешь дурные вести: убили художника, замерз другой, выбросили с моста поэта, застрелился инженер, потерялся в Москве журналист. Был страшный пожар в общежитии, сгорели 26 человек. Весь город горевал. Разом ушли супруги Макаровы, вроде сын довел.
Подруга Лиза потеряла мужа в тайге, искали двадцать дней. Винила его друзей — оставили, не дождались. И уехала к детям, долго привыкала. тосковала, звонила, помогли выстоять дети и сама оптимистка по натуре. Добрая сердечная душа принимает гостей из Тувы. С ней можно поговорить обо всем: не осудить, поймет, посоветует. Редки такие люди теперь. Мало сочувствия, сострадания у народа осталось. Привыкают к войнам, смертям, трагедиям. Как жить без добра в душе? Равнодушный человек опасен.
Брат Толя писал из Москвы в 90-е: жена занята — еда, магазины, покупки и внук Гена, водит его на музыку, айкидо, в бассейн. Парень неглупый, мыслит быстро, задает много вопросов: конструкция атомной бомбы; как знакомятся кошки; устройство машин и оружия; как стать президентом. Катается на роликах, велике, играет в комп. Репетиторы по трем предметам.
Лена работает в фирме, торгуют программами и железом до 8 вечера. А еще занялась ремонтом квартиры: красит стены и потолок, сменила раковину, ванну, настелила пол, сняла рамы и подоконники и поставила новые. Сама все научилась делать, шлифует, лачит, шпаклюет. Все делается капитально, надолго. А еще в доме больше 50 цветов разводит. Много работы на даче, строят баню.
В электричках народу мало, опасно, постоянно бьют стекла и хулиганят. Во дворе много наркоманов, сидят и в подъезде. Много люду из Средней Азии, покупают квартиры, продают наркотики. Работы нет. Много алкашей, лица опухшие. Машин стало больше в три раза.
В больнице полно избитых, бьют по голове сзади, потом грабят, избивают зверски, орудуют в электричках, бьют до смерти и показывают фото, у женщин отнимают сумки и пакеты. Таджики и армяне трудятся весь световой день, как муравьи. Местные алкают с утра до ночи. У нас здесь каждый сам по себе, в Подмосковье.
На рынках сплошь кавказцы уже с семьями, в школах тоже их много, узбеки и киргизы — чернорабочие и грузчики. Армяне и азербайджанцы на рынках и лотках, русских продавщиц вытеснили. Иногда появляются русские солдатики-недомерки, жалко смотреть. Однако город растет и строится.
Мария ХАДАХАНЭ